– Где именно я должна буду на него посмотреть?
– Где-где-где… – пробубнил он: слово «морг» никак не слетало с его языка. – Поехали.
Он был накрыт полностью, только волосы чуть выглядывали, его волосы – уж их-то Полина не спутала бы с другими. Странно, они живые, а от самого тела под простыней веяло холодным небытием. Стоя за ее спиной, Викентий тихим голосом подготавливал ее:
– Сейчас откроют лицо. Полина, он очень изменился… в результате аварии, сама понимаешь. Но ты же знаешь брата лучше, чем кто-либо, приметы там… родинки… Готова?
– Не надо открывать, – выговорила она, сглотнув комок. – Я и так скажу. Это Кирилл.
– Ты уверена?
– Да. Волосы его…
– Этого недостаточно. Посмотри хотя бы на одежду.
Тело чуть приоткрыли сбоку, показалась кисть руки вся в крови, как и манжет рубашки. Полина зажмурилась, промолвив с трудом:
– Его костюм… и рубашка… и рука…
– Девушка, – мягко обратился к ней мужчина в халате медика, – вам валидольчика или валерьянки?
– Спасибо, не нужно, – ответила она, отступая.
Слезы покатились одна за другой, но, в общем, Полина держалась поистине мужественно.
Шел десятый час. Марианна ходила из угла в угол, периодически набирая номер Полины, но та не отвечала. Сегодня стемнело рано… и вчера… потому что пасмурно, но горела лишь одна лампа бра, которую они однажды искали на стене вместе с Полиной, напившись шампанского до чертиков. Полумрак, тишина… Нет, часы-то тикали, отвратительно тикали, и каждые полчаса раздавался скрежет с перезвонами, отчего Марианна вздрагивала. И почему-то было холодно. Сыро. Надо бы протопить немножко… Опять! В часах что-то щелкнуло, заскрежетало… Половина десятого. Невыносимо! Марианна открыла «гроб» с циферблатом, остановила маятник, как остановил его Кирилл, когда утонула его жена, – так-то лучше! Взяла со стола телефон, набрала номер… Кто-то вошел. Марианна резко обернулась и тихо произнесла:
– Полина… – В этот момент послышалась слабая мелодия, но Полина стояла, будто не слыша. – Твой телефон звонит.
Сестра Кирилла достала из кармана жакета трубку, мельком взглянула на нее и бросила его на стол.
– Это ты звонишь.
– Ах да… – Марианна отключила свой телефон, положила его на диван. – Почему так долго? Уже ночь… Где ты была?
– Ходила по городу.
– Я звонила тебе много раз, почему ты не отвечала?
– Лень было говорить.
Полина прошла к креслу, устало опустилась в него, тем не менее не расслабилась, сидела с ровной спиной, переплетя пальцы рук и уложив их на колени. Марианна робко предложила:
– Ты продрогла, я пойду, согрею чайник…
– Не хочу.
– Все уже знаешь… – То ли вопрос задала Марианна, то ли произнесла это утвердительно – не поймешь, но Полина ответила:
– Даже видела. В морге. – Она говорила как-то вяло, тягуче. – Тело есть, а Кирилла нет. На лицо я не смотрела, говорят, оно ужасно. Ехал он со скоростью больше ста шестидесяти, машина – всмятку. Странно, Кирилл осторожный… Хотя у него что-то там не сработало…
– Не сработало? Что?
– Не знаю, не помню. Вроде бы у него в автомобиле что-то было подкручено… или откручено… вот она и понеслась с горки, а он не смог ее остановить.
– Откручено?! – ахнула Марианна. – То есть кто-то… А как определили, если машина всмятку?
– Как, как… – горько усмехнулась Полина. – Как-то определили, знатоков не проведешь! Конечно, это был лишь первичный осмотр, они проведут более тщательную экспертизу, но, думаю, она подтвердит, что Кириллу эту смерть подстроили.
– Ты очень спокойно об этом говоришь…
– А что ты предлагаешь – головой о стенку биться и пеплом ее посыпать? Не поможет.
Марианна в задумчивости заходила по комнате, ломая пальцы, потом взялась за виски и остановилась, а Полина все так же недвижимо сидела в кресле, равнодушно наблюдая за ней. Медленно Марианна повернулась к подруге, посмотрела на нее опасливо, вместе с тем удивленно, и вдруг с ее уст слетел, казалось бы, полнейший абсурд:
– Полина, это… ты? Да?!
– Не понимаю, что ты…
– Понимаешь, понимаешь… Ну, да, да, это ты, как я раньше недодумалась! Больше ведь некому. Как все просто.
– О чем ты? – занервничала Полина, с подозрением глядя на гувернантку. – Марианна, ты меня слышишь?
– Конечно, слышу, – спокойно ответила та. Полина хотела было подняться и, очевидно, подойти к ней, но Марианна выставила вперед ладонь. – Нет-нет, сиди, не подходи ко мне. Я, Полина, крупней тебя, я с тобой справлюсь…
– Господи, что за чушь?! Со мной – справишься?!
– С тобой! Значит, ты решила от всех освободиться, одной остаться? Тебя устраивает такое полное одиночество? А ведь Антон любил тебя, очень любил!
– Ты в своем уме?!
– Я-то в своем, а вот ты… Ха, теперь я припоминаю! В «Трех пальмах» я побежала за Степой, ты пошла наверх, но недошла, да? Якобы ждала меня, да? А я тебя не нашла в том узком коридорчике, когда поймала Степу, и не могла я тебя найти, потому что ты была под балконом. Ты подставила брата! Яна ты сдала легко и не задумываясь, пускай он шулер, бандит, недостоин жалости, но ты же оклеветала его. Нет, их обоих! Тогда как сама… сама!.. Господи, а Зойка… Невероятно! В общем, Полина, я не знаю, что тобою двигало, чего ты хотела, и не хочу знать. Иди! Уходи, пожалуйста! Пусть за тобой гоняются, ловят – не поймают или поймают – но пусть тебя ловят не при мне и не при детях. Полина, мне жаль тебя, несмотря ни на что. Пожалуйста, уходи!
Полина слушала, постепенно наклоняя голову, но не сводя глаз с Марианны, а в конце ее монолога она смотрела уже исподлобья, тяжело и с ненавистью. На всякий случай Марианна заняла оборонительную позицию, чтобы между ними было препятствие – диван, кресла, а под ее рукой напольная ваза и всяческие мелочи, которые можно было бы схватить с полок.
– Гадина! – тягуче негромко произнесла Полина.
– Что?! – испуганно захлопала глазами Марианна.
Полина поднялась во весь рост и бросила громче:
– Ты – подлая гадина!
Ее движение было мгновенным, похожим на внезапный и сильный порыв ветра. Полина схватила со столика лампу под абажуром и запустила ею в Марианну. Та, уклоняясь, невольно вскрикнула и согнулась. Лампа не попала в подругу. Разумеется, она разбилась, Полина заметалась, ища, что бы такое схватить, а Марианна залопотала, стараясь держаться от нее на расстоянии:
