Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Есть, конечно, просто больные люди – сумасшедшие. Но на этих у Гладышева тоже был свой собственный взгляд. У них глаза не такие, как у обычных людей. Они когда смотрят, то как будто ничего вокруг не видят. Их внимание направлено не наружу, на окружающий их мир и людей, а внутрь себя, куда-то в темные и зловещие глубины. Гладышев это называл – «бесы в глазах». Если есть у человека в глазах «бесы», значит, он уже перешел роковую черту, границу, отделяющую тех, кого считают нормальными, от тех, кому уже ничем не поможешь. Они ушли, утонули в своем собственном, созданном ими мире, полном страха, зияющих мрачных провалов в никуда, тьмы и скрытой угрозы. Они – там, блуждают по лабиринтам собственных кошмаров, а здесь – только их оболочки, которые можно узнать по «бесам» в шальных, отрешенных глазах.
У Дубровина «бесов» в глазах не было. Гладышев во время разговора внимательно к нему приглядывался и вынужден был признать, что Кирилл не только не вызвал у него неприязни или подозрений, а даже чем-то понравился. Взгляд у него был жесткий, прямой и открытый, лишенный какого-либо заискивания, сомнительной скользкости и задумчивой меланхоличности. Это был взгляд мужчины, и Гладышев его оценил. Словом, Дубровин вызвал у него симпатию; тем более было непонятно, что за ерунда происходит в окружении «Антика» и его хозяина.
Есть люди, которые притворяются кем-то другим, делают вид, что они такие или сякие, а на самом деле скрывают под искусно прилаженной маской свое истинное лицо. Потому что это лицо настолько неприглядно и позорно, что единственная задача таких людей – скрывать свою природу и свои мотивы как можно дольше. Они не могут вынести самой мысли о разоблачении не только перед кем-то, но даже и перед самими собой. Они живут в постоянном страхе увидеть себя как есть, без маскировки, без многочисленных ухищрений, призванных уводить в сторону, искажать истинное положение дел. Кирилл Дубровин был не таким. Он ничего не скрывал либо скрывал так искусно, что Гладышев не смог этого заметить. Он, похоже, был самим собой, и это его вполне устраивало.
Гладышев допил сок, сделал определенный вывод из своих размышлений и вышел на улицу, залитую солнцем, зашагал по снежной дорожке к машине. Кое-что стало более понятным, иное – еще сильнее запуталось. Он решил съездить к нескольким знаменитым колдунам, магам и экстрасенсам, потолкаться в их приемных, подышать тамошним воздухом, послушать разговоры, посмотреть, что за личности составляют их окружение, проникнуться духом этих людей, их интересами. Может, тогда он сможет разобраться в том, что остается непонятным?
Странный мир, в который пришлось по долгу службы окунуться Гладышеву, вопреки ожиданию очаровал его. Непостижимый и жгучий ореол мистики вызывал какое-то замедление реакций, истому и все разгорающееся любопытство. Это был таинственно-золотой мир горящих свечей, неугасимых лампадок, запутанных и волнующих речей, блистающего серебра, эзотерических символов, колдовских талисманов, кристаллов и камней, карт, гороскопов, зодиакальных созвездий, неведомых богов и идолов, разноязыких заклинаний, обманного сладкого дурмана…
«У каждого свои игры на этой земле», – думал Гладышев, поздно вечером возвращаясь домой. За окнами автомобиля голубыми сполохами мелькали призрачные огни, вспыхивали на фоне черного морозного неба драгоценными кораллами ветви деревьев в инее…
Уже засыпая, Виктор подвел итоги дня и остался ими доволен. Кое-что он все-таки узнал!
Глава 23
Вокруг золоченого, горящего на солнце купола часовни кружились галки. У входа неподвижно стояли синие ели. Георгий вздохнул, постоял немного и шагнул внутрь. В темном и теплом полумраке пахло ладаном, через мутные стекла проникал свет зимнего утра.
Георгий поставил свечу, оставил щедрое пожертвование, чтобы молились за упокой души той, чьи глаза только что глядели на него с портрета, установленного посреди блестящих от мороза еловых веток, поверх которых он рассыпал живые цветы. Белые, как любила Вика…
Под ногами поскрипывало, когда он шел с кладбища по расчищенной от снега узкой дорожке, среди утопающих в сугробах кованых оград и мраморных памятников. С деревьев и густо разросшихся кустов, шурша, опадали снеговые шапки.
«Когда убийца будет найден и наказан, я смогу приходить сюда с легким сердцем», – подумал Георгий.
Он простил все Вике, но не простил того, кто отнял у нее жизнь; и еще одного человека Георгий никак не мог простить – себя. Он чувствовал свою вину перед женщиной – и ничего не мог с этим поделать. Визиты на ее могилу были мучительны, но он заставлял себя ходить на кладбище, чтобы не расслабляться, помнить о мести, которая должна свершиться. Его семья исповедовала православие, но христианское смирение никак не влияло на считавшиеся священными законы кровной мести.
Георгий искал забвения – и не находил его. Несвершившееся возмездие зияло, болело и кровоточило, как открытая рана. Водка не помогала, новые развлечения тоже. Только встречи с Виктором Гладышевым, который рассказывал ему о тех шагах, которые постепенно, но неукоснительно вели к разгадке, давали временное успокоение. Виктор не отступит, пока не выяснит все до конца. Для него это вопрос профессиональной чести, да и долг друга. Если кто и поможет Георгию, то это Виктор. Вдвоем они несокрушимы, как горный утес.
Директор «Опала» приехал в офис опечаленным и каким-то потухшим.
«Был на кладбище, у Вики», – сразу догадался Гладышев.
Ему утром, еще до начала рабочего дня, кто-то позвонил домой, сообщил, что в камере хранения Ленинградского вокзала он сможет найти некоторые фотографии, которые прольют свет на смерть Вики Мураткиной.
– Это не обязательно, но очень возможно, – приглушенно сказал незнакомый мужской голос. – Неизвестный доброжелатель также возвращает бумаги фирмы, считавшиеся ранее утерянными.
– Кто вы? – запоздало спросил Гладышев, понимая, впрочем, что ему не ответят.
Если человек делает анонимный звонок, он не хочет называть свое имя. И правильно. В сложившихся обстоятельствах Виктор сам поступил бы точно так же. Неизвестный не потребовал денег за бумаги и снимки, и это тоже говорило в его пользу. Хотя Георгий заплатил бы без разговоров.
Гладышев не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же помчался на «Комсомольскую», где в одной из ячеек камеры хранения Ленинградского вокзала, номер которой назвал ему голос по телефону, нашел пакет с фотографиями и папку с бумагами.
Гладышев не стал все это разглядывать и поехал в офис, прикидывая по дороге, кто бы мог быть сей неизвестный. Явно не убийца. Хотя… кто знает? Может, и он – решил навести на ложный след.
«Нет, – отказался Виктор от этой идеи. – Вряд ли. И зачем ему возвращать бумаги? Он мог их просто уничтожить. Кстати, а как они к нему попали, эти фотографии и документы? Взял в квартире убитой Вики? Значит, он был там либо в момент смерти, либо сразу после. А может, украл из офиса? Тогда зачем возвращать? Сама Вика продала? Тогда тем более никто возвращать бы не стал! Запутанно… А фотографии? С ними что?»
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
