Но может быть, ему удастся избавить ее от такого выбора. Сорен запустил дрон – сумеет и остановить его. Посадить, прежде чем Шеннон будет вынуждена сделать то единственное, что в ее силах.
Купер поднял дробовик. Приклад еще хранил тепло ее щеки. Его отделяли от Сорена шесть метров. Увидев дробовик, Сорен остановился. И опять его тело не выдало никаких намерений, плана, которым мог бы воспользоваться дар Купера. Одно спокойствие неподвижной воды.
«Да? Так устрой на ней рябь».
Купер прицелился, выдохнул и нажал на спусковой крючок. Дробовик дернулся в его руке.
В тот миг, когда его палец начал нажимать крючок, Сорен сделал разворот, как танцор, два быстрых шага с кручением и остановился невредимый, с улыбкой на губах.
Когти страха вонзились в Купера. Задержка во времени составляла у Сорена одиннадцать и две десятых. Даже та доля секунды, которая ушла у Купера на то, чтобы нажать спусковой крючок, для Сорена длилась четыре секунды, и он за это время оценил угол, направление ствола.
Он не уворачивался от пуль, но…
«У тебя помповый тактический дробовик „Ремингтон“. Семь патронов.
Если будешь стрелять быстро и широко, можешь его уложить.
Но Шеннон стреляла в дрон. Сколько раз? Пять?
Скажем, у тебя остался один патрон. Два, если тебе очень повезет».
…делал что-то очень похожее. Купер шагнул вперед, прицелился, притворился, что нажимает спусковой крючок. Сорен не шелохнулся. Опять задержка времени. Пытаться его обмануть – все равно что человеку на костылях драться с Мухаммедом Али.
За спиной у Купера раздались щелчок и урчание – он знал, что это такое. Планеры взлетали с помощью мощных лебедок, которые за считаные секунды протаскивали их на целый километр. Шеннон взлетела. У него осталась максимум минута, чтобы не дать ей принести себя в жертву. Правда, еще не факт, что у нее получится, а если не получится, то дрон распылит свой груз и все, что они сделали, пойдет коту под хвост. Виджиланты убьют Натали и детей, а вирус погубит страну, за которую он сражался всю жизнь.
«Он не уворачивается, не планирует, что же можешь сделать ты?
Пустись во все тяжкие».
Купер закричал сквозь сжатые зубы и бросился на Сорена, держа дробовик в одной руке на уровне пояса. Он увидел смятение Сорена, и на мгновение у дара Купера появилось за что зацепиться. Времени прицелиться у него не было – только надежда, и потому он на бегу нажал на спусковой крючок. Отдача вывернула его запястья, забилась болью в плече.
Выстрел наполовину развернул Сорена. Когда он снова повернулся лицом к Куперу, на правой его щеке появились глубокие царапины. Ухо у него было оторвано. Кровь, маслянистая и темная, струилась по лицу. Улыбка исчезла.
Купер подумал, не рискнуть ли ему и не сделать ли еще один выстрел, но если патронов больше не осталось, то его игра будет проиграна, а потому он не замедлил шага, поднял дробовик, держа его за ствол, обжигавший пальцы, размахнулся им, как дубинкой.
Сорен уклонился и ткнул Купера в плечо двумя согнутыми пальцами. Боль пронзила руку Ника, пальцы автоматически разжались, дробовик полетел на взлетную полосу. Купер попытался воспользоваться силой инерции, чтобы врезаться в Сорена, сбить на землю, упасть на него сверху. Но его противника не оказалось на предполагаемом месте столкновения – он шагнул в сторону и, выставив ногу, уронил Купера. И теперь падал уже Купер, одна его рука онемела, а другую он не успел поднять вовремя, чтобы защитить лицо от удара о бетон. Электрошок прошел по его зубам, в черепной коробке случилась яркая вспышка. Все подпрыгнуло, разделилось на два мира, которые никак не могли совместиться. Прежде чем Купер успел воспринять стереоскопические образы, Сорен схватил его за волосы, оттянул голову назад и еще раз ударил о бетон дорожки. За его сетчаткой вспыхнули фейерверки.
Его дрожащее тело уплыло куда-то вдаль, ничто не действовало, но он попытался подняться, потому что лежать на земле в схватке означало смерть. Что-то надавило ему на плечо – он понял, что это нога Сорена толкает его, и он, еще не встав, упал на спину.
Несколько мгновений Сорен просто стоял и смотрел на него – черный силуэт на фоне горящего города.
Протянув руку, Сорен вытащил охотничий нож и спросил:
– Ты помнишь, что сделал с Самантой?
* * *
Трос натянулся перед планером и потащил его тело из карбонового волокна по взлетной полосе. Под крыльями засвистел воздух, возникла жажда полета. Подпрыгивания на дорожке становились все реже, а потом прекратились вовсе, когда колеса оторвались от земли, но трос еще продолжал тащить планер. Шеннон пролетела над дроном, ощутила последний рывок, после чего трос отсоединился и ее подбросило вверх, словно ребенок пустил в воздух бумажный самолетик. Как всегда, у нее возникло ощущение, что желудок остался позади.
Обычно после взлета планерист использовал инерцию рывка, чтобы набрать высоту. Планеристы любили скалистую пустыню, вой ветра и упругость восходящего потока. Те, кому хватало осторожности и мастерства, могли часами парить в воздухе. Но она поднялась в небо не для удовольствия, и отпущенное ей для полета время измерялось не часами – секундами. Шеннон взяла твердыми руками штурвал и заложила крутой вираж на правый борт едва ли в тридцати метрах над землей.
Но и такой высоты вполне хватало, чтобы ей открылась красочная картинка ада.
Она своим домом считала не Теслу, а Новую Землю Обетованную, и для нее видеть осажденную столицу было все равно что для чикагца видеть вход вражеской армии в Вашингтон. Линии соприкосновения были хорошо видны с такой высоты – реальный вид карты военных действий, как на ее планшетнике, только действия здесь были показаны не цветами: она видела вспышки ружейного огня, нескончаемые хлопки, словно разбросанные по кругу и подожженные пороховые зерна. С такой высоты нападающие и горожане были неразличимы, муравьи, сошедшиеся в схватке на улицах с оружием и врукопашную. Их тела были освещены тысячью огней, горящими баррикадами и коктейлями Молотова, а еще она видела довольно много домов. Множество столбов черного дыма поднимались вверх, ухудшая видимость пепельным одеялом. Город напоминал картину Босха – сплошной черный дым, красная кровь и мучительная агония.
Шеннон оторвала глаза от этой картины, сосредоточилась на взлетной полосе. Где-то там, внизу, Ник схватился с Сореном, и она послала ему молитву, а потом принялась искать глазами дрон. Их строили так, чтобы они оставались незаметными, поэтому их не оснащали габаритными огнями, у них от сутствовали блестящие поверхности, но движение выдало его – он уже поднялся в воздух и набирал высоту. Планер взлетел быстрее благодаря лебедке, но других преимуществ у Шеннон не было, да и это единственное она быстро теряла. Дрон, в отличие от планера, был оснащен двигателем, что означало лучшую маневренность, а вскоре и бóльшую скорость. Если она хочет его догнать, то нельзя терять ни секунды.
«Не говоря уже о том, что он не должен уйти далеко».
