– Это самое отвратительное изображение садизма, какое я только видела, – проговорила Бетси.
– Эржебет просто тащится, – заметил Джон. – Посмотри, как она откинулась и наблюдает, будто это рождественское утро.
– Похоже, она близка к оргазму, – сказала Бетси, рассматривая ее лицо. – Художник верно это уловил. И не она одна. Посмотри на это дикое наслаждение в глазах истязательниц.
– У той, что с ведром воды, – согласился Джон. – И у наблюдающих мужчин. Какой блеск в глазах!
Бетси ничего не ответила, и он продолжил:
– У меня когда-то был учитель фотографии, так он говорил: если хочешь уловить правду о катастрофе, отвернись от нее и фотографируй эмоции в глазах и на лицах смотрящих. В этом суть.
Бетси кивнула, водя пальцами по искаженным дикой радостью лицам злодеев и зевак. И особенно графини Батори.
– Фрейд бы сказал, что это «оно» – звериное внутри нас – пробивает барьеры эго и особенно суперэго.
– Не знаю, слышал ли я раньше, чтобы ты цитировала Фрейда.
– В данном случае он попал в самую точку.
Оба продолжали рассматривать черно-белое фото.
– От такого зрелища всякий уравновешенный человек содрогнется в отчаянии. Но… – Бетси в нерешительности замолчала.
– Но что?
– Если такое увидит психически больная личность – какой-нибудь садист или убийца, – то действительно ощутит воодушевление.
– Бетси! Подумать только…
– Нет, я серьезно. Эта картина написана для темных, извращенных душ, для тех, кто захочет повторить такое истязание.
– Нет, Бетси, нет. Это предостережение. Посмотри, изображение перечеркнуто. Кто-то бросает вызов Батори.
Джон обнял Бетси и прижал к себе. Завороженная картиной, она припала к мягкой шерсти его свитера.
* * *
Дейзи склонилась над своим айфоном, и черные волосы упали ей на лицо. Откинувшись, она раздраженно встряхнула головой. За последний час она не получила от Морган никаких новостей. Девочка прокрутила десятки сообщений в своем почтовом ящике.
«Морган всегда вела себя непредсказуемо, – подумала она и укусила себя за руку. – Непредсказуемо? Чему тогда удивляться?»
Беззвучно шевеля губами, Дейзи вновь прокрутила в голове их разговор. Она ждала его слишком долго.
Почему-то именно сейчас, когда все было на грани безумия, все вышло из-под контроля, в этот самый момент она смогла. В тот момент, когда это должно было случиться. Нужно просто высказать, и все будет кончено.
Морган, я нашла у тебя на подушке письмо. Очень трогательное и откровенное любовное письмо, написанное его почерком.
Да, я прочла его. И после этого меня вывернуло наизнанку.
Мама подумала, что я чем-то отравилась. Я стала задыхаться, когда попыталась ей рассказать.
Как я могла ей сказать, что творит ее родная дочь? Это просто убило бы ее. Что ее муж психопат-извращенец и ее дочь трахается с ним?
Когда после вызова «Скорой помощи» мы вернулись домой, вас уже не было. Ни тебя, ни его.
Дейзи вспомнила, что обещала пересесть на переднее сиденье, чтобы можно было в случае чего посигналить. Она вздохнула и закатила глаза. Потом закрыла компьютер и засунула в рюкзак.
Это было сплошное вранье – про полный разрыв ради мамы, про получение во Флориде документов для развода. Я осталась в полном смятении. Ты сказала маме, что тебе лучше жить с папой из-за «личных разногласий». И что он готовит тебя к вступительным экзаменам в колледж.
Верно! Правда разбила бы ей сердце. Как могу я рассказать кому-либо правду?
Меня тошнит от вас обоих.
Дейзи подцепила пальцем ручку на двери машины и отщелкнула замок. Потом пододвинулась к двери и занесла ногу, чтобы выйти и перебраться на переднее сиденье. Ее глаза по-прежнему были прикованы к айфону.
Три столбика, подумала она, – вполне достаточный уровень приема, чтобы поговорить с Морган.
Она убрала правую руку с двери, чтобы набрать номер.
Дверь машины рывком распахнулась, и чьи-то сильные руки схватили девочку. Костлявая рука зажала ей рот, и ее выволокли из машины. Мобильник со стуком упал на пол.
– Дейзи? – раздался голос сестры. – Я сейчас в Варшаве. Мой самолет…
Дейзи увидела двух мужчин в черном с белыми лицами, один из них держал шприц. Он ввел ей в предплечье подкожную иглу.
– Дейзи, ты меня слышишь?..
Глава 27
Высокие Татры
Словакия
28 декабря 2010 года
Ближе к вечеру поднялась метель, и Бетси с Джоном направились к машине. Снежные вихри затрудняли видимость, ледяные снежинки кололи глаза.
Взойдя на холм, Бетси увидела серебряный блеск оконных стекол. Замерла на полушаге и прищурилась.
– Смотри! – крикнула она и пустилась вниз по обледенелому склону, скользя на каждом шагу.
– Дейзи! Дейзи!
Дверь машины была открыта, а снег рядом утоптан.
– Дейзи? Дейзи! – Ее возглас слился с завыванием ветра. – Джон, ее похитили!
Джон посмотрел на истоптанный снег и побежал по следу, оставленному волочившимися по снегу каблуками. Ярдах в тридцати он увидел отпечатки колес. Видимо, там стояла машина. Он обернулся. Следы автомобильных шин вели к воротам замка.
– Что вы высматриваете? – раздался рядом голос со словацким акцентом.
Обернувшись, Джон увидел старика, который выгуливал нюхавшую снег собаку.
– Вы не видели отъехавшую только что машину? – спросил он.
– Вы еще не ответили на мой вопрос. Почему вы задаете свой? – проговорил старик, свистом подзывая собаку. При порыве ветра он поплотнее укутался в шарф.
– Извините. Похоже, мою знакомую похитили. Думаю, это следы машины ее похитителей.
Старик выцветшими голубыми глазами посмотрел на Джона.
– Она вернулась мучить нас. Дьявола убить нельзя.
– Что?!
– У вас есть машина? Я отведу вас к человеку, который, возможно, сумеет помочь.
* * *
– Меня зовут Бартош Елень, – сказал старик, усаживаясь на заднее сиденье и втаскивая за собой собаку. Машину наполнил запах мокрой псины.
– В этом замке обитает зло, – продолжал он. – Все мы в деревне чувствуем это уже много лет. Некоторые развешивают предостережения на ограде, но полиция их снимает.
– Мы видели одно. Сцена истязания. В снегу…
– Да. Их было несколько десятков, но полиция все уничтожила. Одно пропустили.
