Я заметил повязку на ее ноге и не смог сдержать улыбку. Все-таки яблоко от яблони недалеко падает! Гарри не было и трех, а я уже наливался гордостью, глядя на него. Сначала он заколол маленькую мышь, а теперь вот – большую крысу!
– Недолго тебе бояться этой собаки, – ободрил его я.
– Уж это точно, – сказала Аврора, – потому что ты обрек своего ублюдка на самое ужасное из всех видов рабства. Эта шлюха, что родила его, поджарится на лучах отраженного солнца, и ты, Итан, будешь смотреть, как закипает ее кожа, прежде чем мы обратим зеркало на тебя. Вот твое наказание за убийство Озириса! А потом мы подпустим поближе то корыто, которое придет спасать твой обугленный труп, и подожжем и его. Гореть будет как тысяча костров!
– Твое место в погорелом театре, такой талант пропадает…
– Месяц назад я предложила тебе весь мир и себя в придачу. А что теперь? Нам всего-то нужно было подождать тебя. Омар уже сообщил нам о вторжении в его владения, а тот евнух, которого ты связал, просто играл свою роль. Янычары позволили тебе бездумно проскользнуть мимо них, а все твои дружки, которым хватило глупости сопровождать тебя, должны быть уже мертвы. Все, чего ты касаешься, превращается в прах, и любой подружившийся с тобой кончает плохо. Ты не контролируешь молнии, ты сам – жалкая молния, несущая несчастье везде, где появляешься.
– Вот потому-то я и сбит с толку твоим влечением ко мне. Хотя, конечно, и ты не совсем Дева Мария.
– О, мне будут поклоняться, не сомневайся. Потомки всегда чтят победителей, наиболее сильные из которых становятся богами и богинями. Поклоняются лишь безжалостным.
– Весьма храбрые слова от сумасшедшей, способной лишь натравливать монстра на младенца и окружившей меня сотней врагов. Аврора, все, что ты когда-либо умела, – это пугать и запугивать. Ты слишком распутна, чтобы завоевать настоящего мужчину; ты – дилетант, вечно бродящий по темным закоулкам в тени своего умалишенного брата; ты – женщина с материнскими навыками Медузы Горгоны и стрелок с навыками английского пижона. Ты – ничтожество.
По своему обыкновению, Аврора напряглась, услышав правду.
– Ты видел, как я стреляю из этого оружия в Канаде! – С этими словами она подняла мою любимую винтовку. С момента своего рождения в искусных руках мастеров в Иерусалиме ей довелось проделать путь длиной в пятнадцать тысяч километров, не менее, и мое сердце учащенно забилось, стоило мне увидеть свое любимое оружие. – Я стреляю лучше любого мужчины в этой крепости!
– Но не лучше меня. Помни, что я сделал с твоим братом, причем дважды.
Она покраснела.
– Одно твое попадание в Сесила было простым везением, а второй выстрел ты сделал почти в упор.
Астиза замерла и не дышала, слушая эту перепалку и ожидая, что я сотворю чудо. Я же видел лишь один крохотный шанс.
– Я все равно лучше тебя.
– Итан, теперь это моя винтовка.
– Так позволь же мне доказать это! Ты никогда не соревновалась в стрельбе со мной.
– Что ты предлагаешь? Состязание?
– Я лишь говорю, что тебе легко хвастать, когда твоему противнику ткнули бландербасс в спину и окружили его сотней головорезов. Но на условиях, хотя бы отдаленно напоминающих честные, тебе никогда не победить. Особенно в стрельбе.
Она засмеялась, а Сокар гавкнул.
– Выбирай цель!
– Аврора, у нас нет времени на это баловство, – запротестовал Драгут.
– Он у нас в руках, и теперь мы имеем сколько угодно времени. Выбирай цель!
Я осмотрелся и ткнул пальцем в воздух.
– Вот та стеклянная вставка в куполе, не больше ладони. Я попаду в нее прежде тебя, и когда я попаду… ты дашь нам одну минуту форы.
– Это настолько абсурдно, что мне стоило бы плюнуть на все это, и на тебя тоже, если б я не была уверена в том, что в стрельбе ты мне не чета. Но давай разнообразим наш спор. Я спорю на голову твоего сына.
– Нет! Оставь Гарри в покое! – вскричал я, в глубине души осознавая, что эта ее чудовищная идея, которую я только спровоцировал, была нашей единственной надеждой.
– Да, – прошептала она, словно говоря с самой собой, – его ужас – это плод твоего абсурда… Хамиду, не своди бландербасса с Гейджа, у него в запасе миллион уловок. Итан, а мы с тобой поставим хрустальный бокал на голову твоего маленького чудовища и будем целиться в его тонкую стеклянную ножку. Я стреляю первой и могу гарантировать тебе, что не задену мальчишку и попаду точно в цель, если, конечно, его мать будет держать его достаточно крепко. Затем стреляешь ты – и если ты каким-то чудом попадешь в стекло больше раз, чем я, не отстрелив при этом голову своему выродку, ты получишь свою маленькую гонку наперегонки с Сокаром. Будет приятно наблюдать, как он нагоняет вас, и будет настоящим наслаждением слышать ваши крики, как мне когда-то пришлось слышать крики моего брата.
– Мне всегда нравились девушки с хорошим воображением.
С уверенностью моряка, швартующего судно, Аврора привязала мою семью поводком к одной из колонн и проверила надежность привязи.
– Ты, шлюха, сядь на колени и держи своего ребенка, как статую, – приказала она Астизе. – Если он дернется хоть на дюйм, один из нас может промахнуться.
Дрожа и демонстрируя выражением своего лица чистейшую ненависть, моя любимая женщина с арканом на шее присела и обняла нашего двухлетнего сына.
– Гор, – прошептала она, – ты должен стоять очень, очень неподвижно. Мама будет держать тебя на всякий случай.
Мой мальчик снова плакал, не понимая, что с ним опять происходит. Аврора поставила ему на голову бокал, который закачался в такт его всхлипываниям, и, обойдя бассейн, приблизилась ко мне с винтовкой в руках. Она легко поцеловала меня в щеку (мне показалось, что меня лизнула та кошмарная рептилия, скрывающаяся в трюме ее корабля), достала пистолеты из-за моего пояса и кинула их в бассейн. С глухим всплеском те погрузились на дно. Затем она повернулась и подняла мою винтовку с уверенностью профессионального стрелка. Прицелилась – ствол оружия при этом не шевелился, словно высеченный из камня.
Я затаил дыхание, молясь о том, чтобы Гарри не подпрыгнул и не попал под пулю. Затем последовала вспышка, грохот выстрела, и высокий свист разрезанной напополам стеклянной ножки бокала. Чаша бокала упала на пол, разбившись на миллион частей, а бедный Гарри лишь вскричал и залился слезами. Астиза прижала его к себе еще ближе, шепча ему на ухо успокаивающие слова.
Зал наполнился криками и визгом наложниц, которых услужливые евнухи заперли в задней части гарема. Пуля срикошетила и ударила в стену над ними.
Женщина, которую я когда-то желал больше всего на свете, с грохотом опустила приклад моей винтовки на мраморный пол, достала патрон с порохом, пулю и перезарядила ружье с ловкостью смертоносной охотницы. Затем протянула винтовку мне, перед этим достав свой пистолет и направив его мне в голову.
