Теперь Кейти и впрямь улыбнулась. Лицо ее разъехалось в широкой ухмылке – ухмылке без грана радости. Улыбке мертвеца.
– Я знаю, я читала письмо, – повторила Кейти. – Я знаю о твоей «страшной» и «Великой» войне, начавшейся с убийства эрцгерцога в Сараево… Скажи-ка, Хью Стэнтон, сколько длилась эта разрушительная война, это проклятье века, в котором ты родился?
– Одиннадцать лет, – ответил Стэнтон. – С 1914-го по 1925-й. Великая война шла одиннадцать лет.
– Надо же, одиннадцать лет. – В голосе Кейти слышался горький сарказм. – А скажи, капитан Стэнтон, сколько длилась Вторая мировая война?
Стэнтон растерялся.
В его веке не было Второй мировой войны.
В столетии, которое Маккласки хотела исправить.
В веке Стэнтона и Маккласки была только одна мировая война. Великая война.
– Хватило и одной, – сказал Стэнтон. – Этой бессмысленной бойни, которая шла больше десятка лет и уничтожила все великие европейские державы. Британию, Францию, Германию, Австрию, Россию.
– Но не Америку, – усмехнулась Кейти. – Американцы не участвовали в этой страшной войне, верно? В войне, которую ты называешь Великой?
– Нет, они были в стороне. Потому-то война и тянулась так долго. Вудро Вильсон послал бы войска, но изоляционисты застрелили его на ступенях Конгресса. Война зашла в тупик, и тут в Германии и России произошли коммунистические перевороты. В Германии верховодила Люксембург, в России – Сталин. В письме я написал, что было потом. Сталин оказался сильнее. Он предал Люксембург. По его приказу ее и Либкнехта убили. Русские эскпортировали свою «революцию» на Запад. Через Украину, Польшу, Германию во Францию и Испанию. Параноик Сталин поработил остальную Европу и всю Азию… Его режим губил миллионы и миллионы людей, пока в 1951-м американцы не создали бомбу и за один день не уничтожили Советскую империю. Все эти десятилетия беды, пережитые половиной земного шара, произрастали из ужасной Великой войны. Войны, которую я предотвратил.
– Да, ты лихо ее предотвратил, – согласилась Кейти. – Благодаря тебе в моем веке не было войны 1914 года. Германия уцелела. Поэтому революция Розы Люксембург произошла не в 1925-м и не в стране, истощенной большой войной. Она произошла в 1916-м. Как отклик на жестокое полицейское государство, которое создал ты, убив кайзера. Эта революция произошла в стране, которая не была истощена бедностью, голодом и военным лихолетьем, как в твоем веке. Она произошла в самом богатом и развитом государстве на планете, обладавшем самой сильной армией и самой передовой технологией. В моем веке главными коммунистами были не русские, а немцы. Немецкий СССР, в 1916-м созданный Розой Люксембург, был глобальным колоссом. Потом гнида Штрассер убил Люксембург и сам стал германским советским диктатором, самым влиятельным человеком в мире. Красным кайзером. Революция перетекла в Россию и стала неудержимой. Вот тогда Штрассер начал войну и вместе со своим прислужником Сталиным захватил всю Европу, включая Британию. Никакой «Черчилль» – не знаю, кто это – не был «одним в поле воином». Британская империя, смертельно ослабленная и раздробленная гражданской войной в Ирландии, не могла воевать. Штрассерская «революция» заползла в Китай, Индию, Южную Америку. Только США остались неподконтрольны германским Советам. Но они не спасли мир. Потому что атомную бомбу создали не в Америке, а в Германии. Берлин отдал приказ о ядерном ударе. Я служила в частях, которые захватили руины Нью-Йорка. Земной шар был покорен! И ты считаешь, что жил в паршивом веке? Всего-то одна война, чуть-чуть геноцида и дохленькая атомная бомбардировка. И всех забот – какая-то дурь: глобальное, мать его, потепление. А не угодно ли пожить в веке, где уже четвертое поколение коммунистических психов правит всей планетой? Где вся планета – одна огромная сеть концлагерей. Где любовь считают предательством и заставляют матерей топить своих младенцев, где всякий человек – букашка, управляемый автомат, робот. Где людей забивают до смерти. Где они загибаются на рудниках и мрут от голода. И как заводные отплясывают на Красных площадях Берлина, Лондона, Москвы, Вашингтона. Тысячные толпы размахивают алыми лентами, а партийные динозавры злорадно пялятся с трибун. Поживи в мире, где нет свободы. Нет личности. Нет радости вообще. Вот какой мир ты нам завещал, убив кайзера и запалив революцию. Какой же ты дурак. Дурак, дурак набитый. Твой век был раем! Зачем ты его изуродовал?
Кейти разрыдалась.
Стэнтон оторопел. Их недолгое знакомство убедило, что душа и сердце ее из того же материала, что и тело. Никогда бы не подумал, что она умеет плакать.
Он тщетно пытался оправдаться. Объяснить, почему Хроносы из его века дали ему такое задание.
– Кейти, ты же прочла мое послание. Русский СССР погубил десятки миллионов, прежде чем с ним справились.
– Но ведь справились! Его остановили. Как можно было отшвырнуть век, в котором убийства прекратились на целых семьдесят лет?
Стэнтон прятал глаза. Он уже понял, что миссия, начавшаяся с гибели его близких, привела к порабощению всего мира. Мысль эта была невыносима.
46
Через неделю Кейти окончательно выздоровела, и путешественники во времени, заключив нелегкое перемирие, создали равно нелегкий союз. В номере «Кемпински» они разработали план.
Стало ясно, что нынешняя версия века закончится страшным бедствием. Кейти не сумела предотвратить убийство кайзера, и потому история прежним курсом катилась в нескончаемую пагубу глобального тоталитаризма.
Если все останется по-прежнему, кошмарная цепь событий точнехонько приведет к четырем поколениям диктаторов-психопатов, правящих миром.
Стэнтон и Кейти понимали, что обязаны воспользоваться своим уникальным знанием о двух прошлых версиях века и попытаться изменить облик третьего витка. Нужно было найти способ увести историю с ее нынешнего курса и хотя бы приблизить к той версии, которую своим внедрением разрушил Стэнтон.
Кейти все еще чрезвычайно остро воспринимала его миссию. Она не могла понять, зачем понадобилось исправлять век, в котором глобальный тоталитаризм потерпел поражение.
– Наверное, мы хотели создать столетие, в котором его не было вовсе, – пытался объяснить Стэнтон. – И потом, мы желали такого мира, где человеческая изобретательность не используется для тупого разрушения всего и вся.
Но чем больше он узнавал о мире Кейти, тем сильнее убеждался в преступном заблуждении Маккласки и компании самодовольных старцев. И в собственном заблуждении. Люди творят историю и они же ее поганят, утверждала Маккласки и оказалась совершенно права. Невероятно, но в итоге она подтвердила свой тезис. Испоганила историю.
Если бы Ньютон не был так дьявольски умен.
Однако все это уже было в нескольких прошлых. Осталось только одно настоящее, и надо было действовать. Здесь и сейчас.
Глубокой ночью, когда Кейти алчно поглощала всевозможные деликатесы, заказанные в номер, решение было принято.
