Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Рери и сам с трудом мог бы ответить на этот вопрос. За это время он привязался к сумасшедшему монаху, чувствуя невольное уважение к его качествам, хотя совсем не эти качества его всю жизнь учили уважать. В своем бескорыстном и самоотверженном стремлении помочь и спасти всех, кто только в этом нуждался, Хериберт и впрямь выглядел безумцем, но Рери невольно тянуло позаботиться о том, кто о себе заботится так плохо, хотя он не признался бы в этом даже себе. В действиях Хериберта проявлялся своеобразный героизм, и Рери не хотел уступить «чокнутому франку».
Иной раз Теодрада засыпала на ходу – накопившаяся усталость одолевала все ее беспокойства и опасения, и давно свалилась бы с коня, если бы Торир не догадался длинным ремнем привязать девушку к спине Тибо. На рассвете она очнулась и обнаружила себя лежащей на земле, вернее, на охапке травы в какой-то роще. Вместо одеяла кто-то укрыл ее толстым шерстяным плащом, от которого пахло мужским потом, дымом костра и чуть-чуть – морем. Судя по шуму и звукам норманнской речи, все остальные тоже были поблизости – видно, устроили привал. Но Теодрада была так счастлива, что ее не трясет на конской спине и можно дать покой усталому телу, что не хотела даже есть. Она училась довольствоваться малым, но именно сейчас осознала, как мало ей нужно на самом деле!
Отдыхали до полудня, и то больше ради лошадей, чем людей – молодой конунг торопился. Потом снова тронулись в путь. Навстречу иной раз попадались ватаги беженцев; при виде норманнов они разбегались, прячась в рощах и виноградниках, но норманны не обращали на них внимания.
Еще не стемнело, когда впереди показались знакомые стены Сен-Кантена. Этот город, основанный еще римлянами в землях галльского племени веромандуев и носивший поначалу имя Августа Веромандорум, видел немало войн и несчастий, но не верилось, что теперь он оправится. Теодрада, к тому времени придя в себя, с немым потрясением смотрела на знакомые улочки города, по которым они проезжали. Сен-Кантен почти вымер. Жители исчезли: уцелевшие разбежались, кто-то, вероятно, оказался в плену, немало и погибло, причем кое-где в укромных углах еще лежали неубранные тела – норманны очистили только улицы, чтобы не мешало ходить и не несло трупной вонью. Но вонь уже ощущалась, и казалось, что пахнет само огромное тело погибшего города. Тут и там чернели пятна пожаров – в суматохе угольки из очагов подожгли деревянные постройки, а хозяевам и грабителям было не до того. Все двери были выломаны, воротные створки сорваны с петель. Везде валялись какие-то тряпки, поломанная утварь, клочки сена, обглоданные кости – Теодрада не удивилась бы, если человеческие. Ей хотелось закрыть глаза, но она все смотрела и пыталась понять: за какие грехи Господь сделал это с Сен-Кантеном?
А везли ее, как она с изумлением поняла, не куда-нибудь, а в монастырь Святой Троицы. И она, и сокровище возвращалось назад, туда же, откуда бежали… всего каких-то три дня назад. А казалось, что прошло несколько месяцев.
Во дворе она увидела сестру Бернарду и сестру Гудулу. И обе с изумлением смотрели на Теодраду, которая въехала в обитель с отрядом норманнов, да еще и в роскошном мирском платье. Однако, ее возвращение означало, что и сокровище Святой Троицы в руках захватчиков. Теодрада хотела спросить у сестер, где аббатиса, что-то сказать в свое оправдание, хотя что она могла сказать? Что возложенная на нее задача оказалась не по силам слабым женщинам?
Молодой норманнский король тем временем соскочил с коня и пошел в трапезную, так уверенно, как к себе домой. Бородатый старик отвязал от седла мешок с реликвией – уже новый, взамен старого, пострадавшего в битве – и понес следом. Тибо помог Теодраде сойти с коня, и она тоже пошла в трапезную, словно сокровище тянуло ее за собой.
Здесь обнаружилась и мать Радеберта, и еще несколько монахинь. Аббатиса сидела возле скамьи, на которой лежал какой-то человек, монах, судя по всему – немолодой, полуседой, рослый и когда-то сильный, но теперь и изможденный и слабый. Увидев вошедших, он повернул голову, и в крупных чертах бледного лица отразилась радость.
– Я привез эту вашу штуку, – вместо приветствия сказал ему король норманнов. – Как она работает? Дать тебе ее?
– Мы должны спросить позволения у матери-аббатисы, – слабым голосом ответил больной, вернее, раненый. – Ей доверено Богом хранить реликвию.
Мать Радеберта, похудевшая и побледневшая за эти дни, непохожая на себя, встала, не замечая никого и ничего, кроме ящика, который норманны вытащили из мешка. Вдруг она упала на колени, прижавшись лицом к ящику, и так замерла. Только губы ее шевелились, произнося слова молитвы. Видимо, она не верила такому счастью, что драгоценность, за которую она отвечает перед Богом и всем христианским миром, снова вернулась в обитель.
– Здравствуй, Теодрада, благослови тебя Господь, дитя, – сказал Хериберт. – Для твоей матери и родных будет большим счастьем увидеть тебя невредимой.
– Где они? – Теодрада перевела взгляд на него.
– Графиня Гизела вот-вот приедет: она оставалась в Амьене, но ей послали весть, что сын ее найден живым. Он тоже болен, но теперь, когда сокровище снова с нами, Господь пошлет ему выздоровление. Он находился все это время в обители Сен-Кантен. А граф Гербальд здесь, в городе. Он каждый день навещает меня и делает все, что в человеческих силах, чтобы облегчить несчастье, обрушившееся на нас.
– Но что здесь могут человеческие силы? – негромко ответила Теодрада. – Я видела по пути, что стало с городом.
– Никогда нельзя отчаиваться, дочь моя. Граф Гербальд уже договорился с королем Харальдом, старшим братом, что норманны не возьмут отсюда пленных, а за это им будут предоставлены съестные припасы. За ту помощь, которую им оказал граф Гербальд во время битвы, они вернут часть захваченных богатств, в основном церковные сосуды и книги. Скоро они уйдут, и наша земля залечит свои раны.
– Они уйдут. Придут другие.
Говоря это, Теодрада не могла избавиться от мыслей о самой себе. Что с ней теперь будет? Даже если никто не помешает ей остаться в монастыре и наконец принять постриг – сумеет ли она вести ту спокойную монашескую жизнь, о которой мечтала? Теперь она хорошо знала, как ненадежен покой и как призрачна безопасность даже за монастырскими стенами. И что тогда ей делать? Но ведь ее долг – не искать покоя для себя, а служить Богу и ближним, даже если осуществлять это служение приходится при блеске норманнских мечей.
Тем временем мать Радеберта дрожащими руками отперла ящик. Норманны столпились вокруг – всем очень хотелось увидеть наконец легендарное сокровище, за которым они гонялись несколько дней и проливали кровь.
Рери стоял над самым ящиком. Все это время он беспокоился, успеют ли они привезти «лекарство», пока не стало поздно. Вид Хериберт подкрепил его надежды: лихорадка не началась, монах был слишком слаб, но здесь неведомое сокровище скорее всего поможет. И только теперь он задался вопросом, что же оно собой представляет, и с любопытством заглянул под крышку.
Сам ящик оказался не так уж велик, просто стенки были сделаны из довольно толстых досок. На дне лежал какой-то продолговатый предмет, вернее, сверток шелковой ткани. Из него торчали две или три тонкие палочки… какие-то странные, высохшие.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
