Директор центра Пенни Уилкинс шагнула к Синтии и спросила:
– Это ты придумала?
Ее прервали звуки трубы. Синтия вспомнила, что так же торжественно звучала музыка во время трансляции из Букингемского дворца. Она вспомнила, как вместе с мужем смотрела эту передачу во время их короткого медового месяца, который они проводили у Синтии. Тогда они были в постели, и… Синтия вдруг заподозрила неладное. Неужели он осмелился?
Музыка не смолкала, и вдруг перед входом в помещение торжественно появились стражники с невозмутимыми лицами. Их наряды поражали воображение – так, должно быть, выглядела свита какого-нибудь великого короля прошлого. Стражники перестроились в два ряда и подняли шпаги так, что образовалась арка. Один из них громко объявил:
– Принц Перико Томас де ля Феррама.
Пенни засмеялась, а Диана мечтательно вздохнула.
Никогда еще Синтии не доводилось быть свидетельницей такого зрелища! Этот тролль… Этот подлец, разбивший ее мечты… Этот красавец, который был ее мужем, направлялся к ней!
Диана восхищенно ахнула. Все зааплодировали. А Синтия закрыла лицо. Когда она снова решилась взглянуть, он подошел совсем близко. О небеса! Он двигался с непринужденностью человека, который всю жизнь прожил во дворце.
На нем был бархатный костюм: облегающие брюки, заправленные в кожаные сапоги, и доходившая до середины бедра туника, перехваченная красивым ремнем. Наряд довершала меховая мантия до пола и золотая корона.
Он выглядел смешно.
«Но почему мое сердце так стучит? Почему на глаза наворачиваются слезы? Почему я вижу слезы в его глазах, и они приводят меня в трепет?»
Синтия попыталась было встать, но Пенни твердой рукой удержала ее.
– Не порть праздник, Синтия. Хотя бы ради детей, – умоляюще сказала она.
Синтия взяла себя в руки и прошептала мужу, галантно склонившему перед ней колено:
– Ты выставил себя на посмешище.
– О да, миледи, да, моя уважаемая жена! – согласился он.
– Так он твой муж? – прошептала Пенни. – Упасть и не встать!
Лучше не скажешь!
– Что это за шоу, П. Т.? Ты снимаешь это на камеру? И все ради роста прибыли?
П. Т. надменно задрал подбородок и вытащил из-за пояса свиток.
– Я прибыл к вам, великолепная леди, чтобы огласить нижеследующее…
Он развернул свиток, но он тут же снова свернулся. Нисколько не обескураженный случившимся, принц пробормотал:
– Кто посмел подсунуть мне дешевый бумажный свиток?
Синтия прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
«Я не стану смеяться. Ни за что!»
– Я хочу объявить во всеуслышание, что принц Перико Томас де ля Феррама нежно любит свою жену, принцессу Синтию Кейтлин Салливан Феррама, и принадлежит ей душой и сердцем.
Синтия фыркнула.
Он метнул в нее негодующий взгляд и продолжил:
– История знает немало примеров, когда мужчины сворачивали с пути истинного, но женщины являли им свою милость и даровали прощение.
– Не эта женщина!
– Поэтому я клянусь, что больше не солгу своей жене.
– А как другим?
– Не надо на меня давить, детка, – пробормотал он и сдвинул непослушную корону, постоянно норовившую упасть с его головы.
Наверное, эта корона принадлежала кому-то, у кого была очень большая голова, хотя и у П. Т. она была немаленькой.
– Я хочу отдать в руки моей жены все, чем владею.
– Так ты хочешь, чтобы я занялась твоими делами? Поздно, парень. Я работаю только с избранными клиентами.
– Обещаю отвезти ее на остров и показать ей наши совместные владения. – Он перевел дух и тихо пробормотал: – Вулканы, змеи и прочее.
Синтия, больше не в силах сдерживаться, засмеялась.
Его лицо словно по волшебству озарилось нежной улыбкой. Она попыталась напустить на себя строгий вид, но ей это не удалось.
– И пусть всем будет известно, что жена принца, законная принцесса, может отдавать своему мужу королевские повеления. Женщины больше не смотрят в его сторону, телевизионщики вывернули наизнанку его душу, а за спиной все над ним потешаются…
– Довольно. Хватит. Твоя мысль мне понятна.
– Этот документ подписан многочисленными свидетелями страданий, которые пережил принц Феррама в последние несколько недель. Велика его печаль и глубока в его сердце рана, оставленная ушедшей от принца женой, которая обязана быть своему вельможному супругу соратником и единомышленником.
Синтия открыла от удивления рот.
– Я потрясена! Кто это сочинил? Элмер?
Она была глубоко тронута искренностью и восхищена безрассудством Принца.
Он напустил на себя оскорбленный вид и запрокинул голову назад, что едва не стоило ему… короны.
– Автор я, и много перьев сломалось, прежде чем были подобраны нужные слова.
– Да, слова прекрасные, с этим не поспоришь.
Он одарил ее страстным взглядом.
– У великого принца Перико де ля Феррама есть только одна просьба к его вельможной жене, принцессе Синтии Кейтлин Салливан Феррама. Если она даст ему еще один шанс, он обещает сделать ее самой счастливой женщиной в королевстве. И дом их будет полная чаша. Принц даже согласен переехать в покои принцессы, хотя точно знает, что с ней будет счастлив даже в шалаше. В гараже принца всегда к услугам принцессы лимузин, янтарный пикап, БМВ и лошади на выбор. Принц обязуется выучить все народные ирландские танцы. Принц готов смириться с круглосуточным пением Элвиса Пресли… Да что там, он готов на все, лишь бы вернуть любимую принцессу.
Синтия потеряла дар речи.
Он смотрел на нее, и ему казалось, что если эта тишина продлится дольше, он потеряет над собой контроль. В его глазах она прочитала и страх, и уязвимость. Она выдерживала паузу. Тогда он дал знак одному из своих стражников и сказал:
– Принесите главный дар. – Обратившись к Синтии, он тихо добавил: – Я очень на него надеюсь. – И протянул ей завернутый в шелковую ткань подарок. – Для вас, миледи, последнее творение от Феррама.
Синтия нерешительно посмотрела на сверток. Развернув алую ткань, она увидела хрустальные туфельки. Конечно, это был какой-то материал (необыкновенный материал!), но он полностью имитировал хрусталь. Синтия вопросительно посмотрела на принца.
– Они называются «Мечта Синди». Сначала я думал назвать их «Синдерелла», но второе название показалось мне гораздо поэтичнее.
Он взял хрустальную лодочку из ее рук, снял с ее ноги туфлю и надел на нее новую туфельку. У нее все-таки был девятый размер, а не седьмой с половиной, как эта хитрая лисичка утверждала вначале. Но какая разница…
