Хиггинс был не прочь поболтать с незнакомцем, который представился кузеном девушки.
– Странно все это, – понизив голос, начал он. – Жених вашей кузины специально приехал за ней из Род-Айленда, нанял у меня отдельный кабинет наверху. И вдруг их и след простыл! – Помолчав, Хиггинс продолжил: – Да и не похожа ваша родственница на пьянчужку. Что я, настоящих забулдыг не видел?
– Конечно, она не пьяница! – с негодованием подтвердил Рэйл. – С чего вы взяли?
– С того, что молодой человек в тот же вечер буквально выволок ее отсюда, – вздохнув, пояснил хозяин.
Рэйл побелел. Так, значит, Лорейн и не думала его бросать – этот негодяй Дедуинтон попросту ее похитил! Один Бог знает, что он с ней сделал…
Поблагодарив словоохотливого Хиггинса, капитан поспешил на шхуну.
– Тейв, мы идем в Род-Айленд. Моя девочка меня не бросила – ее украли!
В прибрежной таверне Род-Айленда Рэйл узнал еще кое-что. Оказывается, Филипп протащил Лорейн на веревке через весь город. Здесь следы девушки терялись.
– Придется пока потолковать с Дедуинтоном, – не скрывая отвращения, процедил шотландец сквозь зубы и непроизвольно сжал кулаки. – Вы не скажете, где его можно найти?
– Как не знать! Недавно он жил в особняке Элиейзера Тодда и был помолвлен с дочерью хозяина. Да вот только помолвка расстроилась, когда он вдруг внезапно исчез, а потом вернулся с миловидной белокурой служаночкой. Мисс Лавинии не понравилось, что ее жених положил глаз на девицу, а мистер Филипп обвинял невесту в том, что она из ревности вынудила соперницу бежать. Как бы то ни было, сначала пропала блондиночка, а потом и сам Дедуинтон. Говорят, отправился на Барбадос, – закончил хозяин.
Рэйл надолго задумался, а когда вышел из таверны, походка его была легка – все злоключения Лорейн теперь представлялись ему ясно, словно части китайской головоломки, которую удалось решить.
– Тейв, теперь я все понял. Дедуинтон похитил Лорейн, когда Николлс уже отбыл на Барбадос. А она не поехала с ним по одной простой причине – потому что ждала меня! Николлс же, зная, что Филипп повезет мою девочку в Род-Айленд, помог ей сбежать оттуда. И вот теперь, когда она счастливо и свободно устроилась на Барбадосе, этот щенок Дедуинтон снова тянет к ней лапы! Нам надо спешить, Тейв, пока он не причинил вреда моей красавице!..
Глава 30
Стоял чудесный день. Перед обедом Лорейн решила съездить на прогулку. Предвкушая, как будет любоваться красотами, девушка вышла на веранду, сбежала по ступеням… и внезапно остановилась, пораженная ужасом.
По дорожке, ведущей к дому, лениво шествовал Филипп Дедуинтон.
Он выглядел как всегда – уверенный в себе, даже нагловатый. Солнце играло на его роскошных каштановых волосах, а костюм, который казался таким изысканным в Род-Айленде, был явно не к месту здесь, на одном из тропических вест-индских островов, поскольку был рассчитан на более прохладную погоду. При виде молодого человека на Лорейн нахлынули воспоминания, и яркий свет дня померк.
Увидев девушку, Филипп не сразу ее узнал. И было отчего – глядя на эту элегантную юную леди в голубовато-серой амазонке и широкополой соломенной шляпке, увенчанной цветным пером, трудно было поверить, что перед ним его бывшая простушка возлюбленная.
– Это ты, Лорейн? – недоверчиво спросил он.
– Да, я. – Она уже овладела собой и говорила спокойно. – А что привело сюда тебя?
Во взгляде Филиппа читалось явное восхищение. От прежней забитой девчонки, какую он знавал в Род-Айленде, ничего не осталось. Эта утонченная, изысканно одетая дама обладала прекрасными манерами и знала себе цену.
– Мне сказали, что тебя можно найти в доме на холме, – пояснил он. – Но чей же это дом, Лорейн?
– Ты на плантации «Удача», – спокойно ответила она. – А все, что ты здесь видишь, принадлежит мне.
У Филиппа перехватило дыхание. Он принялся лихорадочно озираться. Его взору предстал шикарный особняк с гладким каменным полом, побеленными стенами и широкими окнами до самой земли. Резные двери веранды, просторной и изящной, были гостеприимно распахнуты, а за ними открывался не менее прекрасный интерьер.
– Ты вышла замуж? – с опаской поинтересовался Дедуинтон.
Если так, то прощай все его планы!
Лорейн рассмеялась.
– Нет, не вышла. Я же сказала – все это принадлежит мне. Может быть, зайдешь внутрь? – Она направилась в дом, ведя Дедуинтона за собой.
– Просто глазам не верю, – пробормотал он.
– Это ты видел только дом. А у меня еще есть сады, великолепная роща и плантации сахарного тростника.
От удивления он даже остановился.
– Так ты действительно получила наследство и не проиграла его в карты?
– Ни единого пенни.
– И все же на тысячу фунтов такого богатства не купишь!
– Я получила гораздо больше. А сумму в тысячу фунтов Николлс выдумал специально, чтобы дать мне возможность самой сообщить тебе радостную весть. Но я не стала этого делать – хотела тебя испытать…
– Лорейн, прости… – начал он униженным тоном.
– Отложим извинения на потом. Ты проделал далекий путь и наверняка проголодался. Обедать мы будем здесь… – Она показала на длинную столовую. – А пока советую тебе принять горячую ванну и немного вздремнуть. Здешняя жара располагает к полуденной сиесте. – Жестом подозвав слугу, Лорейн продолжила: – Передаю тебя на попечение Джона. Увидимся за обедом, Филипп.
Она хлопнула в ладоши, и перед ней появилась босоногая туземка с тюрбаном на голове.
– Отныне это мои цвета – голубой и золотой. Такие же ливреи будут носить все слуги. Цвета мне помог выбрать сам губернатор. А еще я заказала себе в Англии карету!
– К-карету? – чуть не поперхнулся Дедуинтон. Ни у одного из его знакомых не было собственной кареты!
– Ну да. Губернатор пообещал, что изготовлена она будет тем же мастером, который делал экипаж ему. Вот только губернаторская карета серебристо-черная, а моя, естественно, будет голубая с золотом. – Лорейн обернулась к горничной. – Отведи мистера Дедуинтона в зеленую спальню и приготовь для него ванну. К обеду тебя позовут, Филипп.
Ошеломленный молодой человек молча поплелся за девушкой. Проходя мимо открытой двери, он заглянул внутрь и остолбенел – за ней располагалась необыкновенно просторная и роскошно обставленная спальня.
– А кто спит здесь? – поинтересовался Филипп.
– Госпожа, конечно, – певучим голоском откликнулась горничная.
Он стал рассматривать комнату внимательнее. Из широких окон на одной стене открывалась великолепная панорама Карибского моря, а из противоположных можно было видеть цветущие сады. Белоснежные батистовые и нежно-голубые шелковые занавеси были спущены, и в спальне царили приятный полумрак и прохлада. На полу красовался дымчато-голубой китайский ковер, необыкновенно мягкий и пушистый. Огромная кровать из полированного красного дерева была застелена тончайшим батистовым покрывалом, отороченным бледно-голубыми лентами. Над туалетным столиком, на котором теснились всевозможные гребешки, щетки и флакончики, висело позолоченное французское зеркало. Еще одно зеркальце, складное серебряное, лежало на стуле.
