* * *
В то же самое время Елена лежала на белоснежной постели одна во всем доме и наслаждалась сознанием, что все принадлежит ей. Теперь она единственная и полновластная хозяйка. Но потом хозяйка кряхтя поднялась, повязала на голову платок, надела халат и отправилась в спальню Марины. Перед ней стояла непростая задача: обследовать каждый сантиметр комнаты. Снять навесной потолок, содрать драпировку со стен, разобрать шкафы, чтобы убедиться, что алмаза здесь нет.
— Стерва, Маринка, ополоумела, доверить алмаз любовнику, — бормотала она по мере того, как прекрасно оборудованная спальня превращалась в голую коробку. — А говорят, богатые не работают, — с нервной ухмылкой заметила Елена. — Еще как работают. Все! — устало обвела она глазами вокруг себя. — Камень у Ильина-Вязигина. Вот же стервец! Ну ничего, я тебя на краю света сыщу. Я тебе спокойной жизни не дам!»
Елена пошла в ванную. Не успела раздеться, как раздался телефонный звонок. Она взяла трубку и презрительно усмехнулась:
— А, это ты?
На другом конце замурлыкал голос Марка Гурьева:
— Леночка, мы так давно не виделись в связи с трагедией… Я хочу к тебе приехать… Леночка, я скучаю…
Елена немного послушала, а потом сказала:
— Да пошел ты!.. — и бросила трубку. — Роли переменились, Марик, — более дружелюбно мысленно пояснила она ему, не без удовольствия глядя на себя в зеркало. — Теперь все найдут, что я очень хороша собой. Теперь все, кто ездил утешать Марину, будут ездить ко мне. И я буду их принимать, некоторых даже поощрять туманными обещаниями. Я им всем покажу, — погрозила она кулаком, — в упор не замечавшим меня. Всем покажу!»
Она скинула с себя халат и даже сама нашла, что очень похорошела за последнее время. Открыла душ, но опять раздался звонок. «Ну, если Марк…» Но это оказался капитан Туров.
— Да, пожалуйста, приходите. Я буду дома, — безразличным тоном ответила она и пожала плечами: — «Чего ему еще надо?»
Елена предложила Турову кофе и села в кресло, поджав ноги. Ей казалось, что такая небрежная поза очень подходит к ее нынешнему положению молодой незамужней богатой наследницы.
— Как там брат? — поинтересовалась она.
— Отрицает, что находился в интимных отношениях со своей мачехой.
— Зачем же он тогда убил ее? — с холодным недоумением спросила Елена.
— Говорит, что его возмутило недостойное поведение вдовы.
— Ну, с этим я тоже согласна. Приводить в дом мужа любовника, когда и полугода не прошло после его смерти, это в самом деле возмутительно.
— А каким образом вам стало известно о связи Марины с Константином?
— Я же не слепая!
— А ваш отец?..
— Он был слеп, как все мужья.
— Вы не говорили отцу о своих подозрениях?
— Зачем?
«Да хотя бы затем, — подумал Туров, — чтобы Уманцев лишил их наследства и все оставил тебе. Нет, видно, ты не была уверена в том, как отреагирует отец. Не ходила у него в любимчиках и ничего не выиграла бы от своего наушничества».
— В самом деле, когда все, как говорится, остается в семье, намного лучше. Не будет повода для лишних сплетен.
— Вы меня поняли буквально, — по-светски тонко улыбнулась Елена.
— Скажите, вы так и не вспомнили, каким образом мраморное яйцо оказалось у вашего брата? Может, вы случайно положили его на кровать?
От негодования Елену передернуло. Она посмотрела Турову прямо в глаза и нарочито медленно произнесла:
— Я вас тоже поняла буквально. Более себя не утруждайте ни предположениями, ни намеками. Я к этому яйцу не прикасалась.
— Тогда, может быть, вы заметили, как Константин, входя в спальню, взял его со столика?
Елена снисходительно усмехнулась: «Думаешь, уцеплюсь за подброшенную тобою удобную версию?»
— Нет, не заметила. Да вы посудите сами: Константин открыл дверь и перед нами предстала картина, достойная воображения порнохудожника. До того ли мне было, чтобы смотреть по сторонам?
— Но ведь кто-то положил яйцо на кровать.
— Положил, раз оно там было. Может, Марина, может этот ее…
— Константин сказал, что Ильин-Вязигин сначала ухаживал за вами. Вы часто звонили ему…
— Что? — подалась вперед Елена, а потом откинулась на спинку кресла и захохотала. — Ну придумал, братец!
— А зачем вам было ставить в известность брата, что у Марины есть любовник? Промолчали бы, как в случае с отцом.
— Вы же сами только что говорили, хорошо, когда все остается в семье, и деньги в том числе. Наша семья — это я и Константин. А Марина — хитрющая вдовушка, прикарманившая чужое состояние. Поэтому я хотела, чтобы Константин прозрел. Она лгала ему, обещая выйти за него замуж, и оттого он не хотел подавать иск о пересмотре завещания.
— Вам-то что за беда! Подали бы сами!
— Хорошо вам рассуждать. Я уверена, что суд пересмотрел бы завещание и выделил мне, как дочери, определенный процент. А потом, когда Марина вильнула бы хвостом, Константин приполз бы ко мне. И я вынуждена была бы содержать его.
— Зато теперь его будет содержать государство. Удобно, не правда ли?
— Милицейский юмор, — презрительно изогнула брови Елена.
— Значит, вы хотели, чтобы Константин, убедившись в тщетности своих надежд, подал вместе с вами иск о пересмотре завещания.
— Наконец-то вы меня поняли.
— Скажите, впрочем, может Константин это опять выдумал, как и то, что вы были одно время увлечены Ильиным-Вязигиным… — Туров взглянул на Елену, та, слегка поджав губы, ждала продолжения. — Что он, Ильин-Вязигин, очень интересовался вашим сапфировым колье?
— Это правда.
— И как он это объяснял?
— Никак. Красивая старинная вещь у каждого может вызвать интерес.
— А другими принадлежащими вам драгоценностями он тоже интересовался?
Она задумалась. «Еще как!» — вспомнила, с каким любопытством рассматривал Александр фотографии, на которых она была снята в украшениях.
— Расспрашивал.
— А вы?
— Я понимаю толк в драгоценностях и с удовольствие говорю о них. В частности, с Ильиным-Вязигиным мы как-то заговорили о рубинах, и я похвалилась, что у меня есть великолепный рубиновый гарнитур: колье, серьги, браслет и перстень.
— Вот, кстати, перстень! — словно только вспомнив, спохватился Туров. — Константин сказал, что у Ильина-Вязигина и вашего отца были одинаковые перстни.
— Да. Только у отца серебряный, а у Александра золотой.
— Вы не могли бы мне его показать?
— Пожалуйста, — она встала с кресла и на минуту вышла из гостиной.
