– Я подумала, что это может расстроить ее.
– Я хочу, чтобы ты надела его. Вообще-то тебе бы следовало остаться дома. Тебе не стоит проходить через все это. Еще неизвестно, что она может наговорить.
Харрисон говорил резко, и Микаэла кивнула. Их нервы были напряжены, и она хотела, чтобы у него хватило сил пережить эту боль. Он с силой провел рукой по лицу, словно предстоящая встреча была слишком тяжела для него.
– Я хочу, чтобы ты подарил мне серьги, Харрисон, – сказала Микаэла, чтобы отвлечь его. Он стоял перед опасным зверем с одним ножом в руках; он сумел пережить прошлое и боролся за то, чтобы все наладить, а теперь он испытывал страх перед этой встречей. Микаэле хотелось помочь ему, ну хоть немного.
Харрисон повернулся к ней.
– Что?
– Подарки. Мне хочется подарков, – сказала Микаэла, вытягивая его из мрака. – И мне нужно, чтобы ты помог мне прополоть мои грядки. И потом не за горами зима, и надо перекопать наш старый сад.
Впервые на лице Харрисона появилось подобие улыбки.
– Зануда.
– И кстати, как насчет уроков латиноамериканских танцев? Мне нужен партнер. Я видела, как ты танцевал вокруг Галлахера, как будто ты Мохаммед Али… легко, как…
Харрисон наклонился и прикоснулся к ее губам.
– Ну хорошо, хорошо.
– И вообще, фотография – это искусство. Ты подарил мне камеру, и мне нужна обнаженная модель…
Харрисон моргнул и выпрямился.
– Черта с два. Достаточно и того, что ты меня раскрасила, как какого-то…
– И тебе это так идет, – проворковала Микаэла и увидела, как Харрисон покраснел.
– Если ты расскажешь Джейкобу или Рурку, я этого не переживу.
– Так ты согласен посещать эти уроки танцев вместе со мной? – поддразнивала она, и в это время послышалось движение в комнате Джулии. Харрисон напрягся, на лице появилось выражение невозмутимого спокойствия.
Дверь открылась, и медсестра выкатила в коридор коляску, в которой сидела маленькая хрупкая женщина. Сестра кивнула Харрисону, чтобы он следовал за ней. Маленькая женщина с седыми волосами, испуганными голубыми глазами и слишком бледным худым лицом сжимала в руках кипу газет, словно это была Библия. Медсестра сказала успокаивающе:
– Нет, Джулия, сейчас еще слишком рано принимать лекарство. Ну не надо, успокойтесь. Сегодня такая прекрасная погода. Для ваших гостей мы одели вас в розовое платье, у вас такая красивая шаль. Вы встретитесь с ними в патио, где сможете полюбоваться на волны, которые вам так нравятся.
– Они захотят поговорить о финансах? – Страх звучал в пронзительном голосе Джулии. – Это мой поверенный?
Когда коляска выехала на залитый солнечным светом дворик, Харрисон встал. В своих дотошных изысканиях он и здесь все выяснил.
– Поверенный! Как бы не так! Этот парень так хорошо запустил свою лапу в ее деньги, что…
Микаэла взяла Харрисона за руку.
– Ты этим займешься. Пойдем к твоей матери.
Прибой океана бил по прибрежным скалам, медсестра тихо сидела рядом с Джулией, положив на колени свое вязанье. В глазах Джулии пробудился ужас, когда она увидела…
– Это ведь он. Человек, который причинил мне зло. Джулия прижала газеты к худой груди, и медсестра покачала головой, произнеся прежним монотонным голосом:
– Джулия, это ваш сын. Возможно, он похож на кого-то, но он ваш сын. Его зовут Харрисон.
Микаэла почувствовала, как Харрисон напрягся.
– Здравствуй, мама, – произнес он так же монотонно. Несколько слезинок пролилось из глаз Джулии, когда она смотрела на него.
– Ты выглядишь по-другому. Возможно, ты – это не он.
Микаэла схватилась руками за горло. Харрисон внешне был похож на своего отца, однако в нем была доброта, беззащитность, но и огромная сила.
Харрисон медленно сел, и Джулия перевела свой полный ужаса взгляд на Микаэлу.
– Я видела тебя. Ты – индианка, ты Клеопатра. Но почему у тебя голубые глаза? Да ведь это глаза Фейт Лэнгтри!
Харрисон сделал резкий вдох и потянул Микаэлу за руку, усаживая ее.
– Это Микаэла Лэнгтри. Она приехала навестить тебя.
Джулия сжалась в своем кресле и закрыла газетами лицо.
– Я не хочу ее видеть. Пусть она уйдет.
Микаэла кивнула и отошла на небольшое расстояние, а Харрисон наклонился и стал что-то тихо говорить Джулии. Микаэла могла лишь догадываться, чего ему стоило не повышать голос, когда все его чувства были смешанными и такими мучительными. Наконец Джулия показала ему газеты, и в течение следующего получаса они с Харрисоном обсуждали финансовые сводки.
Вдруг Джулия пронзительно вскрикнула:
– Да, это я украла ребенка Лэнгтри! Харрисон-старший дал его Фейт Лэнгтри, но на самом деле это был мой ребенок. Я не могла на нее больше смотреть, потому что она была похожа на маленького мальчика.
Когда Джулия начала петь, суровое лицо Харрисона побледнело, и он измученно посмотрел на Микаэлу.
«Неж-но и не-спеш-но… утро подкрадется…»
Джулия вдыхала соленый воздух, шум волн, бьющихся о камни, раздавался у подножия скалы. Сильный ветер прижимал длинный белый халат к ее тощему телу, и темные волны перед ней простирались в бесконечность.
Она больше не могла выносить боль, а когда она сегодня увидела сына, прошлое вновь открылось ей… она помнила все очень живо… Ей удалось оставить записку, которую ему наверняка передадут. После всей боли, которую она ему причинила, она написала, с трудом заставляя себя вспоминать буквы: «Я люблю тебя. Мама».
Подробное деловое письмо, которое она написала и адресовала сыну, было уже в почтовом ящике. В нем перечислялись все счета, даже те, которые были неизвестны ее поверенному. Она хотела, чтобы Харрисон получил то, что еще осталось, а поверенному, укравшему так много, следовало устроить тщательную аудиторскую проверку. Ее сын сообразит, что нужно делать, – она устроила ему проверку с теми финансовыми сводками и расспросила о банке.
Теперь Джулия хотела быть вместе со своим мужем. Она никогда не переставала любить его, любовь лишь переродилась во что-то злое и страшное в ее душе. Фейт Лэнгтри сказала, что прощает ее, но разве может женщина?..
Дочь Фейт Лэнгтри тоже сильная, и они с Харрисоном любят друг друга. У Лэнгтри в крови – давать любовь и бороться за нее.
Джулия вытерла слезы, бегущие по щекам. Она должна была защитить своего сына, а она этого не сделала. У нее был ребенок, и она его оставила. И вот он уже взрослый хороший человек.
– Миссис Кейн, – позвала Джулию медсестра. Джулия безмятежно улыбнулась и бросилась в ночь.
– Я иду к тебе, – прошептала она ветру, волнам и острым камням.
