Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Урси заерзала на стуле:
— Нет, Дуглас, не совсем так. То есть я… Впрочем, это не важно.
— Продолжай Дуглас, — с прежней насмешливостью произнес Фабиан. — Будь хорошим мальчиком и прими лекарство.
— Не понимаю, зачем мы демонстрируем мистеру Аллейну наше грязное белье.
— Господи, уж лучше постирать грязное белье, пусть даже публично, чем заталкивать его подальше в шкаф, — решительно возразил Фабиан. — Я убежден: только распутав весь клубок эмоций и обстоятельств, мы сумеем докопаться до правды. В конце концов, это белье абсолютно чистое. Просто довольно смешное, как кальсоны мистера Робертсона Хэара[30].
— Это точно! — хихикнула Урсула.
— Давай рассказывай, Дуглас. Как по наущению Флосси ты в тот день подкатился к Урси. Помнишь?
— Я хотел бы пощадить Урси…
— Нет, старина, ты хочешь пощадить себя. Как я себе представляю, дело было так. Флосси, видя мою экзальтацию, сказала тебе, что пора действовать. Воодушевленный кокетством Урси за обедом, которая перестаралась, и понукаемый Флосси, ты сделал официальное предложение и получил отказ.
— Но ты ведь не очень огорчился, Дуглас? — мягко спросила Урсула. — Это ведь был всего лишь минутный порыв?
— Ну да, — согласился Дуглас. — Конечно. Но это не значит…
— Да брось ты, — добродушно посоветовал Фабиан. — Или ты действительно был влюблен в Урси?
— Само собой. Иначе не сделал бы ей предложение, — сказал Дуглас, чертыхнувшись про себя.
— Действительно, почему бы с благословения богатой тетушки примерному молодому наследнику не повести себя как мужчина? Ладно, остановимся на этом. Урси сказала свое слово, Дуглас повел себя как герой, а я был вызван на ковер.
Сцена, произошедшая в кабинете, была поистине кошмарной. Миссис Рубрик представила все дело как колоссальную бестактность, граничившую с непристойностью. Тихо и холодно она стала выговаривать Фабиану:
— То, что я должна тебе сообщить, очень серьезно и крайне неприятно. Я горько разочарована и страшно огорчена. Думаю, ты догадываешься, что меня так сильно расстроило?
— Боюсь, что не имею ни малейшего понятия, тетя Флоренс, — бодро ответил Фабиан, похолодев от дурных предчувствий.
— Если ты немного подумаешь, Фабиан, уверена, что совесть тебе подскажет.
Но Фабиан не стал играть в эту неловкую игру и упрямо не приходил ей на помощь. Вытянув длинную верхнюю губу, миссис Рубрик скорбно опустила уголки рта.
— Ах, Фабиан, Фабиан! — с обидой произнесла она и после тщетного ожидания добавила: — А я так тебе доверяла. Так доверяла. — Закусив губу, она устало прикрыла глаза: — Так, значит, ты отказываешься мне помочь. Не думала, что это будет так тяжело. Что ты наговорил Урсуле? Что ты наделал, Фабиан?
Это непрестанное повторение его имени действовало Фабиану на нервы, но он не подал виду и без всякого выражения ответил:
— Я сказал Урсуле, что люблю ее.
— Ты хоть понимаешь, насколько это неуместно? Какое право ты имел так говорить?
— Никакого, — признал Фабиан.
— Никакого, — повторила миссис Рубрик. — Никакого! Вот видишь? О, Фабиан.
— Урсула отвечает мне взаимностью, — ответил Фабиан, с удовольствием произнося эту старомодную фразу.
На скулах у миссис Рубрик появились два кирпично-красных пятна. Она вдруг резко отбросила образ мученицы.
— Вздор, — резко произнесла она.
— Я знаю, в это трудно поверить, но она так сказала.
— Она еще ребенок. Ты просто воспользовался ее неопытностью.
— Это смешно, тетя Флоренс.
— Она тебя пожалела, — беспощадно продолжила миссис Рубрик. — Это всего-навсего жалость. Ты сыграл на ее сочувствии к больному. Вот и вся разгадка. Жалость сродни любви, — объяснила она, преподнося эту сентенцию как нечто оригинальное. — Но это не любовь, а ты вел себя в высшей степени беспринципно, взывая к этому чувству.
— Я ни к чему не взывал. Согласен, я не вправе просить руки Урсулы и сказал ей об этом.
— Это разумно с твоей стороны.
— Я сказал, что наша помолвка произойдет только после того, как доктор признает меня абсолютно здоровым. Даю вам слово, тетя Флоренс, у меня и в мыслях не было просить ее выйти замуж за жалкую развалину.
— Даже если бы ты был здоров как бык, вы все равно не подходите друг другу! — воскликнула миссис Рубрик.
Далее она подробно развила эту тему, указав Фабиану на слабость его характера, заносчивость, цинизм и отсутствие идеалов. Не забыла подчеркнуть и разницу в их материальном положении. Фабиану, вероятно, известно, что Урсула имеет собственный доход, а после смерти дяди получит значительное наследство. На это Фабиан ответил, что полностью согласен со всем вышесказанным, однако решать должна сама Урсула. Если магнитный взрыватель оправдает всеобщие ожидания, его финансовое положение значительно улучшится и он сможет рассчитывать на постоянную работу по специальности.
Миссис Рубрик внимательно посмотрела на него. Казалось, она настороженно прижала уши.
— Я поговорю с Урсулой, — сказала она.
Фабиан не на шутку встревожился. Потеряв голову, он стал умолять ее подождать до его похода к врачу.
— Я слишком хорошо знал, что произойдет, — сказал он, обращаясь к Аллейну. — Урси со мной была не согласна, но горькая правда состоит в том, что для нее Флосси — культовая фигура. Вы уже знаете, что та для нее сделала. Когда Урси было тринадцать и она осталась одна, Флосси явилась к ней как некая милосердная богиня и унесла ее на розовые облака. Она все еще видит в ней мать-благодетельницу. В случае с Урси Флосси одержала полную победу. Она уловила ее в сети совсем юной, обрекла на пожизненную благодарность и привила ей почитание и благоговение перед собой. Флосси стала для нее всем. Она совместила в себе роли обожаемой класс-ной дамы, королевы-матери и лучшей подруги.
— В жизни не слышала такой несусветной чуши, — заявила Урсула, несколько озадаченная подобным анализом. — Все эти разговоры о королеве-матери… Тебя явно заносит, дорогой.
— Я действительно так думаю, — продолжал стоять на своем Фабиан. — Вместо того чтобы хихикать над непривлекательными юнцами, вздыхать о киноактерах или стать ревностной англокатоличкой, как это положено девушке твоего возраста, ты превратила все эти нормальные проявления в слепое обожание Флосси.
— Замолчи, прошу тебя. Мы уже сто раз говорили об этом.
— Пройди все само собой, никто бы ничего не заметил, но это превратилось в навязчивую идею.
— Она была так добра ко мне. Я ей всем обязана и по-настоящему благодарна. Я действительно ее любила. Надо быть чудовищем, чтобы не любить ее. А ты говоришь о каких-то навязчивых идеях!
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
