Книга Интенсивная терапия - Юлия Вертела

Я умерла в «Пятерочке». Рухнула между полками с овощами и консервами. На мои плечи скатились банки кабачковой икры и оливок без косточек. Пара кочанов плюхнулась на живот и улеглась на нем, как двойня. Связка крупных бананов упала между ног, напоминая о годах юности. Фасовщик рыбы, приложив к моему лбу замороженного палтуса, заметил, что палтус мертвей меня на минус двадцать, а значит, я, в отличие от палтуса, могу самостоятельно плыть к выходу...

Поверьте, в «Пятерочке» было гораздо веселее, чем в метро. В тот раз я лежала на гранитном полу гремящей подземки. Перед лицом передвигались сотни конечностей, и, не двигаясь, лежали песчинки. Разглядывая их, я удивлялась, что именно они, а не родственники и близкие, оказались со мной в последние минуты жизни. Но, услышав, как песчинки рыдают обо мне, я успокоилась, – все правильно...

Конечно, неправильно покидать этот мир в душной приемной «Электросети», но это было делом чести. Милая девушка два часа считала мою задолженность по двум квартирам и комнате. Увидев квитанции, я захотела вызвать кого-нибудь на дуэль, чтобы срочно расквитаться с жизнью. Поблизости тряслись одни пенсионеры, и, не найдя достойного противника, я выстрелила себе в глаз адреналином. Божественное дуновение донесло до моего трупа: «Пока не оплатишь киловатты – не сдохнешь». – Какие они все-таки добрые, эти ангелы.

Отвратительна была и моя смерть на лестнице. Представьте: темная-претемная лестница без единой лампочки и по бокам освещенные прямоугольные проемы дверей – соседи проснулись посмотреть, как, не дойдя трех сантиметров до родной квартиры, я свалилась среди плевков и окурков, и над моей раздолбанной башкой светилось прекрасное граффити «все эмо – суки». Наиболее добрые из соседей сожалели, что сплюнули возле моей двери. Но ведь никогда не знаешь, кто упадет на твой плевок или окурок...

Единственный раз мне представилось доблестно погибнуть – это случилось возле памятника воинам-освободителям. В зимнем тулупчике я ковыляла за сибирскими пельменями, когда от внезапного выстрела в спину (читай – от приступа стенокардии) ткнулась лицом в сугроб под трехметровой надписью «1941—1945. Никто не забыт, ничто не забыто». Впитав всем телом боль и славу предков, я покидала эту жизнь почти героем. К сожалению, тот раз был не последним... Заботливые дворники пришли и отодрали мой тулуп от снега и, дав мне крепкого пинка, отправили искать пельмени.

Умирая гораздо чаще Анны Карениной, я умудрилась ни разу не оказаться под поездом, хотя живу рядом с железной дорогой. Рельсы – это отвратительно.

Но более всего мне не хотелось бы, чтобы смерть меня настигла в ванной или в туалете. Представляя свое голое тело в дурацкой позе, я стараюсь реже умываться и чистить зубы, сократить мочеиспускание до нескольких секунд, ну, в общем, не делать ничего такого, что могло бы скомпрометировать в момент ухода... С утра я чисто одеваюсь, причесываюсь и ложусь на диван, красивая, как Клеопатра. Перед смертью я обычно звоню мужу, который говорит мне, что очень занят. И приходится ждать его с работы, чтобы он, как и положено романтическому герою, успел пожать мою хладеющую руку.

Иногда ни с того ни с сего я начинаю думать, что есть такие лекарства, которые помогают.

Именно поэтому последний раз смерть достала меня в аптеке, – недоговорив в окошечко что-то про «ваше здоровье и долголетие», я сползла по стенке, а яркие рекламки «чая для похудания» украсили мое белое лицо.

Спокойная женщина с образованием фармацевта набрала «03» и посоветовала мне лечиться, а в «скорой» еще более спокойный мужчина с образованием «1-й Мед.» посчитал мой пульс и предложил отправиться в дурку, – оба они плохо учились, раз так долго пытались разговаривать с трупом.