Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Некогда разворачиваться, остановите здесь — Эбергард выскочил на четной стороне Калининской и подземным переходом на ледяном ветру помчался к мэрии. Хассо, в общепринятой заместителями префекта короткой черной куртке с меховым воротников, уже двигался к пятому подъезду, никого не высматривая; первые заместители префектов не топчутся в ожидании возле подъездов…
— Погодка-то, — хорохорился Эбергард, — по всей России метет. На дорогах заносы! И в коридорах — заносы. И в кабинетах! По всем этажам!
Хассо не подал руки, протянутый факс с омерзением взял, но читать не собирался.
— Что подчеркнуто, надо убрать. И если судья спросит: опека, а ваше мнение, пусть они скажут: ваша честь, на усмотрение суда.
Хассо поморщился — слишком! последний, короче, раз! Он предупреждал! Мозгов нет, чтобы понять… Уровень ли это первого зама!!! — в телефон:
— Виктория Васильевна, что хочу попросить. Надо убрать из заключения ваших из опеки по Эбергарду вот это: про неприязненное отношение, про отец не видится и что дочка там не желает — моя просьба, — Хассо выговаривал с отчетливым мучением, «как вы понимаете, этот больной стоит рядом», размахивая бумажкой, как прилипшим и не отлипающим… громко, Эбергард испугался: а слушает ли Бородкина, не в молчащий ли телефон? — Не надо мне про ошибки его рассказывать — это наш с вами вопрос? И чтобы на суде мнений не высказывать. Пусть суд решает. Да что толку, что обещали. Вы же знаете, обещают, а на суде тявкают… Объясните: иначе лично им будет очень плохо. От меня! — спрятал телефон, скомкал и выбросил в урну факс и помахал Эбергарду: — Побежал.
Эбергард выкрикнул «спасибо!» захлопнувшейся двери, побрел, но очнулся и — тоже побежал, ведь и ему есть куда спешить — не останавливаться! (мимо бомжихи, спящей напротив мэрии головой в телефонную будку, сонно почесывающей смуглый живот под задранным свитером, рядом лежали запасливо положенные пачка сигарет и зажигалка), не стыдясь своей малости (сравнишь разве заботы Хассо и его!), вглядываясь в окрестные лица — не пропустить бы важное какое лицо, откуда он? — из мэрии, дела у него!
В китайском ресторане (над Алешкинским шоссе, уходящим под Суворовский проспект) Эбергард не знал, что бы: ну вот, чай — обыкновенный чай, — зомби Степанов (с усилием, заржавленно мигая, уже переступал к его столику своими ходулями, вспышками включая улыбку во все зубы) вел за собой какого-то, с пачкающей свойскостью объявившего:
— Роман!
Зомби лыбился и облизывал толстые губы — так радуются только рыбаки, покупатели автомобилей и проведенные за двадцать долларов мимо двухчасовой очереди.
Эбергард взглянул на Романа: какого хрена? — невысокий, немолодой, одетый в «я менеджер по продажам в автосалоне, обучен павлиньей походке», не вымытые утром или напотевшие днем темные жидковатые волосы липко легли по-рабоче-крестьянски — набок, меж губ иногда застревал боком вставший в верхней челюсти зуб, человек всё время морщился мелкой мордочкой узника зверофермы — на стол выложил три телефона, как карточные колоды, картонную папку с названием «Основание и выбор параметров землеройной машины с бесковшовым роторным рабочим органом нижней разгрузки», в ухо пиявкой впивался наушник, вокруг шеи легли какие-то провода, — руки, словно пораженные каким-то кожным позором, Роман прятал под стол либо цеплял одну за другую — вагонная сцепка; оставшись без присмотра, руки мелко тряслись с такой привычностью, что становилось ясно — трясутся навсегда.
— Вроде договаривались, что вы в единственном числе, — и Эбергард отодвинулся и сел свободней: допьет чай и — желаю здравствовать.
— Роман — исполнитель, директор, это… — зомби Степанов захлопал крыльями и, подымая пыль, припустил за птичницей: моя, моя вина, должен был согласовать заранее, извинения, мольба, — мой человек… Я — это он.
Роман перекошенно усмехнулся.
— Возможно. Но уважаемого господина я не знаю. Вас знаю. Ответственность ваша?
— Целиком! — Зомби горчичником приклеил ладонь к груди.
— Эт-т самое. Надо ж видеть с кем, пощупать, — Роман заговорил с ленивым превосходством, хоть и русские слова, но на языке, чужом и для Эбергарда, и для зомби; Степанов вращениями глазищ успокаивал: не очень-то его всерьез… не наш уровень… — С кем отношения. Я, например, всё про вас узнал. Что по вторникам и четвергам до обеда всегда на работе. Где прописаны. Какая машина. Жизненный путь — по ступенькам, — с гадливым значением кивнул Эбергарду. — Я тоже, кстати, из бедных — бегал, искал, где рубль заработать. Теперь, — он показал на что-то, окружившее их столик, — серьезный бизнес. Общепит — это так… Часть. В Красногорске в школах работаем, в Видном… Благодарности правительства имеем. В департаменте землепользования — бывали? — моя столовая. Производство. Доставка. Полный цикл. Вам что надо? Чтоб контракт был исполнен. Чтобы вас потом не дергали за яйца и нр вызывали разбираться, кто две крутки не докрутил. Со мной легко. Я человек прямой. Хотя, как любит говорить наш мэр… — Роман вырос, сто пятьдесят миллионов раз вставали перед Эбергардом на каблуки «мэра я вижу не только в телевизоре», — прямым бывает только телеграфный столб, и то — пока на него как следует не наедут.
— Я высылал аукционную документацию.
— Да всё там понятно… И техзадание, и, — осторожно тронул Роман, — цена… И многие прибегут.
— Желающих много. И в городе. И здесь. И на территории. Будем решать. На аукцион допустят вас одних. Какое название юрлица?
— ООО «Тепло и заботу каждому», длинно так… А кто с территории, — прищурился Роман, — кто же это мог? Сережка? Щеки вот так вот висят? На белом «мерседесе»? Или лысоватый такой?
Зомби, ничего не понимая, на всякий случай помрачнев, словно речь шла о гибели члена семьи — собачки под проезжающими колесами, молчал; пасет свой процент, подумал Эбергард — еще и он!
— По условиям. После заключения госконтракта, — на углу салфетки Эбергард собирался написать «24», но без всякого раздумья, взвешиваний и решений четко изобразил «26» (плюс два себе на «поменять машину»), показал зомби, показал Роману и замалевал до дырки.
— A-а, а можно мне в плане как-то сближения позиций свое видение вот там же, рядышком? — плаксиво заулыбался, защерился Роман, хотя зомби принимал позы «не надо», «прекратить!», «мы так не договаривались!».
— Я не решаю. Это не я, — Эбергард убрал салфетку, — я никто. Мне поручили организовать. Без обсуждения. Условия принимаются или нет.
— Что значит «никто»? Никто. А чья ответственность?
— Отвечаю я. Но моего здесь, — Эбергард соединил большой и указательный палец в «ноль». — Цифра не обсуждается.
— Но то, что вы… неподъемно, чес-стно… На такой объем… И там же детей кормить, тоже геморрой… СЭС-мэс… Проверки прокуратуры… Пожарных облизывай. Че-то я уверен: никто не вытянет на таких условиях, чес-стно, — Роман разбирал и заново укладывал обеими подрагивающими руками, поджимал и пробовал: да нет, и так не помещается.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
