Заведение Джо напоминало пещеру. Свет, проникая сквозь грязные окна с вечно опущенными шторами, становился холодным и нереальным, как будто снаружи не было света вообще. Независимо от времени суток, в баре Джо всегда царил полумрак – полночь самой длинной ночи в году.
Три посетителя бара тоже выглядели как полуночники. Локти на стойке, ноги замысловато обвиты вокруг длинной латунной подножки, спины ссутулены – они как будто родились в этих позах. Со стороны могло показаться, что это не живые люди, а декорации, плоские рекламные фигуры, которые Джо купил, чтобы оживить интерьер.
– А ну, угадайте, кто вернулся в город? – повторил Тони Затычка.
Бармен опустил газету:
– Затычка, нечего так орать.
– Дай-ка мне пива, – попросил Затычка, – и угадай, кого я сейчас видел.
– Авраама Линкольна? – спросил Джим Метис.
– Александра Македонского? – предположил Стэн Дилижанс.
– Юлия Цезаря? – внес лепту Шустрила Эдди.
– Вот твое пиво, – сказал бармен Джо.
Затычка сделал жадный глоток и вытер рот.
– В город вернулся Фрэнк Гиббс.
– Что?
– Шутишь?
– Гиббс не вернется сюда никогда!
– Но он здесь, – сказал Затычка.
– Где?
– Идет по Мэйн-стрит.
– Идет?
Трое товарищей распутали ноги с подножек, бросились к двери и выглянули на улицу. Потом медленно возвратились к стойке.
– Еще пива.
– Сделай два.
– Лучше ущипни меня. Подумать только, Фрэнк Гиббс!
Из туалета вышел Вилли День:
– Ты сказал, Фрэнк здесь?
– Я проехал мимо него, – сказал Затычка.
– Что ж не предложил подвезти?
Затычка почесал затылок:
– Как-то не сообразил. Нельзя ж вот так взять и подвезти Фрэнка Гиббса. Мне что – нужно было остановиться и крикнуть: «Запрыгивай, Фрэнк», будто он один из нас? Он не шел бы пешком, если бы не хотел.
– Ты испугался, – сказал бармен, щурясь на посетителей.
– И вовсе нет!
– Ясно дело, испугался… такой большой, сильный мальчик!
– Ну тебя-то я не боюсь, – буркнул Затычка, скрещивая на груди мускулистые, в пятнах татуировок руки. – Большая дряблая фрикаделька.
– Не обижайся. – Бармен оглядел всю компанию. – Значит, наша местная знаменитость вернулась.
– Думаешь, покажет нам свои медали? – спросил Метис Джим.
– Фрэнк никогда не хвастался, – заметил Вилли День. Он напоминал бойцового петуха: седые волосы топорщатся, глаза красные.
– Ага, как же, – фыркнул Метис. – Он и его волшебные мозги.
– Нельзя винить человека за то, что он умный, – возразил День.
– Думаю, мы бы выиграли войну и без него.
– Откуда такая уверенность? Или просто что-то имеешь против него?
– Не люблю уродов, – проворчал Метис. – Будь на то моя воля, выгнал бы его из города пинком под зад.
– Что ж не попробуешь? – спросил День. – Ты же вдвое больше его, Джим. Иди и рискни.
– С таким справишься, как же. В честном бою я бы надрал ему задницу. А могу накостылять тебе в любое удобное время.
– Скажи, Томми, – вмешался бармен. – Во что Гиббс был одет?
– В костюм, – наморщив лоб, ответил Затычка.
– Была у него шляпа на голове?
– Не думаю. А что?
– Да я тут подумал, что он может носить космошлем Бака Роджерса, – предположил Джо.
Все покатились со смеху, не считая Вилли.
– Не нравится мне это, – сказал Стэн Дилижанс. – Всякий раз, когда Гиббс здесь, у кого-нибудь неприятности. Надо вежливо попросить его, пусть покинет город. Можно собрать делегацию…
– Ты забыл кое-что, – с хитрой улыбкой прервал его Шустрила Эдди.
– Что именно?
– Фрэнк Гиббс может сделать нас богатыми. Вы же знаете? Или нет? – Он выждал, пока все кивнут. – Томми, сгоняй за «Нью-Йорк таймс». Покажу вам, что я имею в виду.
Гиббс увидел, что город почти не изменился. В баре Джо все тот же полумрак, окна по-прежнему зашторены. На стене скобяного магазина Эдди старый след от пулеметной очереди – еще с тех времен, когда русский самолет, отклонившись на несколько километров от цели, поливал все вокруг огнем, пока его не сбил Матадор. Над обувным магазином Стэна Дилижанса новая вывеска, и кто-то открыл химчистку. Но гостиница миссис Ганц никуда не делась, и в табачной лавке миссис Тэйлор все так же висели плакаты с расписанием матчей футбольных команд колледжей.
Он зашел в табачную лавку. Миссис Тэйлор сидела за прилавком и читала детективный журнал. Прищурившись сквозь бифокальные очки, она воскликнула:
– Боже мой! Фрэнк Гиббс!
– Да, мэм. Можно мне две пачки «Лаки Страйк»?
Миссис Тэйлор продолжала рассматривать его:
– Ты вернулся насовсем, Фрэнк?
– Да, мэм. Думаю, я останусь.
– Ох, Фрэнк, мы так гордились тобой, большинство из нас. Мы читали все, что о тебе писали газеты. Подумать только, парень из нашего городка стал знаменитостью!
– Ну теперь все в прошлом, – сказал Гиббс. – Я не хочу говорить об этом.
– И я не виню тебя. Должно быть, тебе пришлось несладко. Но я всегда говорила, что ты необычный ребенок. Помнишь, я заступалась за тебя после смерти твоих родителей?
Гиббс едва улыбнулся:
– Да, конечно, миссис Тэйлор. Как дела у Дэнни?
– Дэнни погиб. В том большом сражении за Порт-Артур. Он ведь был рядовым солдатом.
– Мне очень жаль.
– Он погиб в настоящем сражении с настоящим оружием в руках. Генералы не старались защищать Дэнни.
– Можно мне сигареты?
Миссис Тэйлор вынула две пачки и рассеянно держала в руках.
– Ну, я думаю, каждый сделал все что мог. Я всегда заступалась за тебя, Фрэнк, ты должен помнить. Я не позволяла никому называть тебя уродом в моем присутствии. И не арестовали тебя в тот раз потому, что я встала за тебя горой. Ну и задал же ты тогда им перцу…
– Миссис Тэйлор, я очень устал. Можем мы поговорить в следующий раз, а сейчас…
– Фрэнк, – перебила его миссис Тэйлор, – как бы мне не хотелось просить тебя об этом в первый же день после твоего возвращения, но…
Гиббс протянул руку за сигаретами. Миссис Тэйлор неохотно отдала ему пачки и взяла пятьдесят центов.
– Пожалуйста, послушай меня, Фрэнк. Я прошу только потому, что вы с Дэнни были друзьями и я всегда заступалась за тебя. Они снова подняли налоги на мой крошечный участок за городом, и все это по вине Джо Уолша. Поговори с ним, Фрэнк, ты даже не должен угрожать, просто одно веское слово…
