Тут Михаил обратил внимание на один из осколков-звездочек, не похожий на другие: в то время, как остальные были ярко-белыми, этот единственный горел мутным темно-красным светом и летел, зловеще подмигивая, прямо на Михаила. Михаил слегка посторонился с его пути, как вдруг осколок, уже минуя его, буркнул тихо, словно бы через плечо:
— Давай за мной!..
Стало быть, красный осколок был Карриганом, что Михаил заподозрил еще при его многозначительном подмигивании, а теперь опознал по голосу. Обратившись такой же звездочкой, но только зеленой, Михаил пристроился в хвост красной. Уже по пути он заметил, что за ними увязалась, отделившись от звездного салюта, еще какая-то желтая козявка — никак мятежный Зигфрид подмазался? Грядет все-таки пополнение в команде психов! Ладно уж, не прогонять же теперь. И они понеслись в кромешном мраке маленьким летучим светофорчиком, с каждым мигом все ускоряющим свой полет.
Карриган стремился вперед уверенно, никуда не сворачивая — похоже, что он знал путь домой, то есть в свою «золотую рыбку». Возможно, она подавала ему какой-то сигнал в мертвом океане, в который обратилась пространственная сеть, — зная возможности «рыбки», Михаил бы этому не удивился. Впрочем, раз всемирная сеть была каким-то образом полностью выключена, то и ее пространство должно было обратиться попросту в ничто. Но, стоило Михаилу задуматься, что же это тогда за мрак, в котором они со страшной скоростью несутся, как на память сразу пришли черные воды реки мертвых, и он предпочел больше на эту тему не размышлять — по крайней мере до тех пор, пока не воссоединится с родным телом и не убедится, что оно, любимое, в с полном порядке. И все же, как Михаил ни ждал этого момента, возвращение «в себя» оказалось неожиданным.
По-прежнему не видя вокруг ни зги, кроме путеводного красного огонька-Карригана, он внезапно потерял из виду и его — Карриган словно погас, — и тут же Михаил влетел, как светлячок в трясину, во что-то плотное, теплое и дышащее, сковавшее его отвратительным тяжким пленом, заметался было, пытаясь вырваться из этого на волю, как вдруг его озарило, где он находится.
«Ну и дожил!» — подумал Михаил, давая капсуле команду открыться и начиная освобождаться от костюма. К постоянной боли в изрезанных ладонях он успел притерпеться еще до погружения в сеть, а теперь даже ей обрадовался — страдаем, стало быть, живем! «Кому из знакомых рассказать — обхохочутся, позору не оберешься! Виртуальный бог, краса и гордость, говоря без ложной скромности, земного хакерства, пугается до смерти, вернувшись из сети в собственное тело! И поди им объясни, что вернулся ты вовсе не из сети, а черт его знает из чего, чуть ли не с того света!»
Рассупонившись, Михаил первым делом огляделся — не случилось ли тут чего нового за его отсутствие. И сразу понял, что да — случилось.
Во-первых, незваный визитер успел уже освободиться от глыбы и стоял теперь возле капсулы Карригана, мечтая, видимо, еще как-нибудь его обездвижить. «Мартышкин труд!» — усмехнулся про себя Михаил. Во-вторых, в зале появилось новое лицо — крупный высокий парень в серой одежде, весь встрепанный и вроде как немного не в себе. В одной руке парень держал бутылку, в другой — полную тарелку. Не иначе как это был второй беглец, телепортировавший с погибающего корабля прямо из-за обеденного стола, подхватив с собой все, что оказалось под руками, и не успевший еще прийти в себя от радости, что спасся. Кстати говоря, самого корабля на экране больше не было. Последнее кольцо древней дороги теперь вращалось — внешний и внутренний слои кольца двигались против часовой стрелки, а слой между ними — по часовой. Все говорило о том, что дорога вдруг заработала. Возможно, что она перенесла поврежденный корабль, находившийся как раз в центре кольца, к самому своему началу, то есть куда-то в систему лангов. Да и наконец, в-третьих — нигде не было видно Бола Бродяги. Илли и Петр вставали из своих кресел, Рейчел опять бродила по залу, а Бол из этого зала бесследно исчез. Маловероятно, чтобы он в такой ответственный момент скрылся по нужде, хотя, конечно, все может быть: организму ведь не прикажешь, тем более — такому неординарному организму.
Ближайшая капсула, где располагался Зигфрид-Калиостров, была пока закрыта, но Михаила это не особо обеспокоило: где уж тут разбираться с Калиостровым, когда своих проблем не оберешься. Капсула Карригана уже открылась, но выбираться из нее он почему-то не спешил. Михаил вдруг вспомнил — Карригана же расчленили там, в виртуалке! Зигфрид и расчленил, повредил неизвестным оружием его личностную составляющую, вроде как Рейчел в имитаторе, и бес его знает, как это могло сказаться на его здоровье!
Выпрыгнув из капсулы так резко, что она закачалась, словно покинутая лодка у причала, Михаил кинулся к Карригану. Ох ты ж, мать честная!..
Карриган уже очнулся и лежал, не шевелясь, а его капсула оказалась залита кровью, сочащейся сквозь всю верхнюю часть застегнутого на нем под горло костюма. Оппонент, недавно вылезший из глыбы, стоял над ним молча, не делая ни малейшей попытки помочь — злорадствовал, наверное. Обозвав его мысленно разными непечатными словами — вслух сейчас недосуг было связываться, — Михаил дотянулся до Карригана и первым делом стал расстегивать на нем костюм. Под костюмом оказалось такое, что он тут же бросил это дело и даже чуть-чуть застегнул обратно — в застегнутом виде это по крайней мере сохраняло еще какую-то человеческую форму.
— Похоже, доктор, что я безнадежен? — произнес Карриган хрипло, но, как это ни странно, довольно ровно. Каким-то антинаучным феноменом было само то, что он живет, имея вместо грудной клетки мясное рагу. Но то, что при этом он дышит, смотрит с несомненным признаком разума в глазах, говорит, да еще пытается хохмить, подрывало сами основы медицины как науки об условиях функционирования человеческого организма. Сам Михаил задышал лишь тогда, когда взгляд Карригана отпустил его, переместившись на неподвижного гостя.
— Догадался все-таки, как выбраться из отражения собственной ловушки? Не блокируйся так усиленно, не ровен час задымишься. И твой коронный вопрос загорится транспарантом у тебя на лбу. Спрашивай, чего уж там! Не упускай реальную возможность наконец-то с ним покончить!
— Зачем?..
— Растешь!.. Но вообще-то подобная краткость не к лицу истинному философу. Тем не менее наметился явный прогресс. Хотя я ожидал большего. Рассчитывал, признаться, что ты сам найдешь ответ еще в процессе. Ведь твой дар — постижение сути? И, вернувшись, ты должен был ощутить сразу, что мир утрачивает свою сокровенную суть, как будто гаснет изнутри… А потеря первичной сути неизбежно влечет за собой общий летальный исход. Его необходимо было встряхнуть, сдвинуть с мертвой точки. Кто еще, кроме нас с тобой, мог справиться с этой задачей? Я был уверен, что мы обойдемся без битья контейнеров, хотя и не исключал такую возможность — как последнее средство, разумеется.
— Ты добился своего. Один контейнер уже разбит, и никто из нас не в силах предсказать, какими последствиями это обернется для мира!
— Обойдется! Раз сразу не свернулся, то теперь бояться нечего. А последствия вполне предсказуемы — не первенца, чай, разбили, почин уже был: сдвиг ряда физических законов, брожение в умах, обретение новых эмоциональных уровней и способностей или, напротив, — их утрата. Ты еще помнишь, какой магический бардак воцарился во Вселенной после разбития первой? Любо-дорого! А после второй — как отрезало, и все пошло в другое русло: материализм, технический прогресс, торжество науки. — Он обвел взглядом слушателей: все, кто был в зале, за исключением Рейчел, подошли к его капсуле и стояли, окружив его. — Так что ваш дряхлый мир готовит вам много новых сюрпризов. Не удивляйтесь, если реки потекут от устьев к истокам. Жаль, что мне этим зрелищем уже не насладиться.
