Между каменных потолочных балок, до которых он мог свободно дотянуться руками, виднелся квадратный люк с крышкой из потемневшей бронзы со знакомым грушевидным пазом. Поставив фонарь на пол, Одинцов снова вытащил кинжал, вставил в щель и повернул. Тяжелая крышка люка откинулась легко и свободно, словно кто-то потянул ее изнутри. Он бросил в проем чель и, приподнявшись на носках, аккуратно пристроил сбоку фонарь; затем, вцепившись руками в края люка, одним мощным движением взлетел вверх. Проворно захлопнув за собой крышку, Одинцов с удовлетворением отметил, что замок щелкнул почти бесшумно. Он поднял фонарь, встал и обернулся.
Тут не было полной темноты – желтое пламя фонаря поблекло в первых солнечных лучах, струившихся через широкую щель вверху; видимо, открывая люк, он привел в действие какой-то механизм, сдвинувший секцию покатой крыши со стороны парка. В столбе розовато-золотистого света, чуть приподняв нос к небу, высился стреловидный аппарат, тоже отливавший розовым и золотистым. Замерев с раскрытым ртом, Одинцов уставился на это чудо. Солнечные блики играли на прозрачном пластике пилотской кабины, на округлом вытянутом корпусе, очертаниями напоминавшем лодку, на коротких, скошенных назад крыльях, на хвостовых стабилизаторах… Не вертолет, не самолет, но что-то очень похожее… И наверняка более совершенное, чем любой летательный аппарат Земли, – он не заметил ни пропеллера, ни мотора, ни сопла реактивного двигателя. Но эта штука явно летала и, без сомнения, являлась продуктом высочайшей технологии. Невероятно!
Невероятно? Просто невозможно! Аппарат выглядел новехоньким, словно только вчера сошел с конвейера авиационного завода, и каким-то шестым чувством Одинцов вдруг ощутил, что машина и в самом деле была новой. Он шагнул ближе, заглядывая сквозь прозрачный колпак. Удобное широкое кресло со свисающими с подлокотников ремнями и высокой спинкой, за ним – второе… Они явно предназначались для людей и, следовательно, эти ттна, или Древние, тысячелетие назад исчезнувшие из Хайры, были как минимум гуманоидами.
– Они летали в небесах в пламени и громе… – задумчиво пробормотал Одинцов, продолжая рассматривать кабину.
Слева, перед сиденьем пилота, располагалась наклонная, сильно выступающая вперед, к креслу, панель. Как зачарованный, он уставился на видневшиеся там приборы, блестевшие то ли стеклом, то ли прозрачным пластиком. Прошла минута, и непривычные обводы пульта управления с немногочисленными кнопками и циферблатами уже не казались ему такими странными. Вот этот прибор наверняка показывает высоту, а этот – скорость… а вон тот похож на компас… Небольшой полукруглый штурвал, торчавший снизу панели, оканчивался двумя ребристыми рукоятками. Заметив паз, в котором могла ходить рулевая колонка, Одинцов понял, что это устройство позволяет управлять как вертикальным, так и горизонтальным отклонением аппарата. Рычаг справа наверняка регулировал скорость. Кроме этого, на панели была еще большая выпуклая белая кнопка с сантиметровой прорезью, а рядом с ней – совсем крохотный, с ладонь величиной, овальный экран.
Он протянул руку, и пальцы ощутили прохладную гладкую поверхность. Тут, конечно, дверца – Одинцов коснулся неприметной золотистой рукояти, почти сливающейся с корпусом. Словно ощутив тепло его руки, она легко подалась под пальцами. Вдруг с тихим мелодичным звоном белая кнопка на пульте выдвинулась вперед, наливаясь алым; экран рядом осветился – тонкая красная линия сверху вниз пересекала какие-то смазанные, неясные контуры, какую-то схему.
Карта! Карта планетарной поверхности! Карта с проложенным курсом и кнопка включения автопилота!
Отшатнувшись, Одинцов прикрыл глаза. Вот он, путь на Юг, тайная дорога Асруда бар Ригона! Кем он был, этот человек, отец Рахи? Новый секрет, который предстояло разгадать… Но так ли, иначе, старый бар Ригон знал дорогу на Юг, только проходила она не по земле и не по океану – по воздуху!
Одинцов больше не колебался. Глаза Лидор, полные слез, на секунду всплыли перед ним. Укоризненно качал головой старый Арьер, в страхе вскинул руки Чос, словно пытался остановить хозяина… За ним маячила крысиная физиономия казначея бар Савалта, перекошенная зловещей ухмылкой… Тянулись в небо башни и дворцы имперской столицы, мерно печатая шаг, шел в атаку отряд айденских меченосцев, катились повозки, грозила копьями фаланга Ксама, день сменялся ночью, а ночь – днем, и в их стремительном круговращении вставали на горизонте горы Древних, перегораживая от края до края изумрудную степь… Стремительным потоком пронеслись шестиногие скакуны; всадники, как один, вращали лезвия челей над головами. Вот первый из них обернулся и посмотрел прямо в глаза Одинцову. Ильтар! Брат! Улыбаясь, он помахал рукой, будто благословляя в путь.
Резко сдвинув дверцу аппарата, Георгий Одинцов, Аррах Эльс бар Ригон, шагнул в кабину. Его путешествие на Юг началось.
Глава 20Баргузин
Очередная попытка снова провалилась. Себе самому Виролайнен лгать не собирался: это был полный провал – при том что мощность излучения повысили до опасного предела. Столь опасного, что обратно мог возвратиться не испытатель, а ничего не помнящий дебил. Но он молчаливо согласился с этим риском, надеясь, что эксперимент пройдет удачно; дух и разум у Одинцова были крепкими. Что он и доказал, оставшись в тех краях, откуда его попытались извлечь. По Ту Сторону Неба… В мире, который, очевидно, был лучше Земли или, как считала психолог Гурзо, больше ему подходил.
Оставить наконец его в покое?.. Но это решение совсем не устраивало Виролайнена. Это означало, что все его труды последних лет бессмысленны, а надеяться на будущее он не мог. В семьдесят пять лет будущее представлялось понятием эфемерным, незначительным и слишком кратким, так что принимать его в расчет не стоило. Три-четыре года, и не более того… Вот все, на что он мог рассчитывать, и это придавало особую ценность каждому часу, каждому дню. Тем более месяцу.
Опыты меж тем остановились. Вернее, пришлось сосредоточить их только на одном объекте, на Георгии Одинцове, что было явной ошибкой. Имеются ведь и другие испытатели, размышлял Виролайнен, и если теория якоря верна, то они уйдут не в пустоту, а в мир, уже частично известный. Конечно, нет информации о его географии и физико-химических условиях, о населении, животных, микрофлоре, о том, что там можно есть и пить, а чего нельзя, но все это факторы вторичные, которые в первом приближении рассматривать не надо. Главный результат получен, и он таков: в том мире можно выжить. Собственно, не выжить, а просто жить – ведь у Одинцова это получилось!
Он повернулся к стартовому залу и оглядел его сквозь отделявшую кабинет стеклянную перегородку. Было за полночь, все сотрудники давно разошлись, кроме двух дежурных. Один сидел у панели контроля генератора, другой – у экранов, куда передавалась информация из криотронного блока, от системы жизнеобеспечения. Не сходя с места, Виролайнен видел зеленые огни, горевшие над экранами, – это значило, что с телом испытателя все в порядке, что плоть готова в любой момент принять блуждающую где-то душу. Только как ее отловить… Или хотя бы добраться туда, где она обретается…
Хмыкнув, он перевел взгляд на чертежи, расстеленные на столе. Стол, как и его кабинетик, был невелик, листы свисали со всех краев, и он принялся аккуратно складывать их, иногда замирая и пристально всматриваясь в узоры синих линий и пояснительные надписи. Как только поступит оборудование, можно начинать монтаж, мелькнула мысль. Еще два или три месяца, и установка изменится в корне… Это будет уже не трамплин для прыжков в никуда, а прибор-искатель, способный направить ментальную сущность объекта по заданному маршруту. Вопрос лишь в том, как локализовать конечную точку, пункт финиша. Ближайшее к Одинцову существо с достаточным интеллектом, чтобы принять ментальную матрицу? Разумеется, так, но здесь есть кое-какие проблемы. Скажем, дистанция между якорем-Одинцовым и его окружением… Если вблизи нет никого, то куда попадет гонец-испытатель? На расстояние километра от Одинцова? Ста километров? Или тысячи? Но в тысяче километров могут находиться сотни тысяч, если не миллионы, существ, а это ведет к полной неопределенности. Положиться на удачу? Плохое решение! Во всяком случае, ненадежное.
