— Знаю, туда дорога есть, — просветила она меня. — Только туда никого не пускают.
— Вот и я о том же. Прямо по дороге меня не пустят, а у меня там девушка работает, хочу ей сюрприз сделать.
— Любовь, что ли? — понимающе, вздохнула тетка. — У меня тоже любовь была, вот теперь одна троих тащу.
— Так что, сможешь помочь? — не дал я ей уклониться в сладко-горькие воспоминания.
— А сколько заплатишь?
— Хорошо заплачу, всем твоим детям на зимнюю одежду хватит.
— Правда, что ли? — с сомнение спросила она. — А не обманешь?
— Сказал, заплачу, значит заплачу. Есть туда окольная дорога?
— Почему не быть, есть. Мы в усадьбу летом по грибы ходим. Там столько белых! Не поверишь, я в прошлом году десять трехлитровых банок закатала. Только учти, детская одежда дорого стоит! Стала бы я себя иначе предлагать!
— Учту. Только, говорят, там все охраняется, имение проволокой окружено, а она под током!
— Это само собой. Проволока, конечно, есть, только, кто же в нее полезет. Мы с заду заходим, там ничего такого нет. И на сапожки дашь? Мне тоже в люди выйти не в чем, а когда девушка в плохой одежде, ею мужики брезгуют. Эх, жизнь наша…
— Так, выходит, ты одна с тремя детьми? А государство, разве не помогает?
— Почему не помогает, помогает. На каждый Новый год детям подарки дают. Конфеты, орехи. Грех жаловаться!
— Понятно. И когда можно пойти в имение?
— На усадьбу-то? Да хоть сейчас. Мой старший тебя и отведёт. А как с деньгами?
— Давай карточку, я тебе сразу перечислю на счёт, — сказал я, подумав, что если она меня и обманет, деньги пойдут на благое дело.
Женщина посмотрела на меня как на блаженного и притянула карточку. Мы пошли к буфету, где был банкомат и я перевёл деньги.
Она заворожено прочитала сумму, потом заглянула мне в лицо:
— А ты, правда, не хочешь? Уж как бы я для тебя постаралась!
— Спасибо, лучше позови сына.
Она тут же позвонила. Телефоны, пожалуй, оказалось единственным, что мне безоговорочно нравилось в этой эпохе.
Сын, как только услышал, что мать от него что-то хочет, сразу встал на дыбы. Начался бесконечный семейный спор, в котором я не участвовал, вернулся к себе за столик. Дальнобойщики, заинтересовавшись нашими переговорами, уже с любопытством на меня поглядывали. Наконец матери удалось уломать строптивое чадо. Она подошла ко мне с гордым видом и сообщила, что сын сейчас придёт.
— Павлик хороший мальчик, во всем мне помогает, — похвалилась она. — Иногда только упрямится, но если хорошо попросишь, то всё сделает. Просто к нему нужен особый подход.
Сообщив эти обнадеживающие сведения, она вздохнула. Я представил себе ленивого гадёныша, которого нужно постоянно умолять ударить палец о палец, и вздохнул вслед за ней.
— Только ты ему не говори, что я этим занимаюсь, — попросила она. — Дети ни о чём не знают.
Сын явился только через полчаса. На вид ему было лет пятнадцать, обычный подросток: худой и ещё нескладный.
Он независимо, вернее будет сказать, небрежно со мной поздоровался и покосился на мать. Она откровенно любовалась своим детищем.
— Павлик, этому человеку нужно попасть на усадьбу к Вороновым, — просительно сказал она. — Ты его не проводишь?
— Еще чего, мне что, больше делать нечего! — возмущённо заявил он.
— Он нам хорошо заплатил, тебе же нужны теплые сапоги…
— Тебе заплатил, ты его и провожай, сейчас в лесу снега по колено!
— Сынок, ну я тебя очень прошу, — умоляюще сказала буфетчица. — Послушайся мамку. Ему туда очень нужно попасть. Я бы сама отвела, но как тут все бросишь!
Паренек шмыгнул носом и смилостивился:
— Ладно, чего ты, чуть что, сразу в слезы. Когда вести?
— Сейчас, — сказал я. — У тебя есть теплая одежда?
— И так сойдет, — сердито ответил он. — Сам гляди, не замерзни!
«Чего мне сейчас не хватает, так это трудных подростков», — подумал я.
— Тогда пошли, — сказал я, поднимая вещевой мешок со своим «оборудованием».
Павлик пожал плечами и направился к выходу. Я вышел на улицу вслед за ним. За то время, что я просидел в забегаловке, заметно похолодало. Ветер продувал даже мою утепленную куртку. Пареньку в его легкой одежде идти в лес было нельзя, замерзнет и у меня появится еще одна проблема.
— У вас здесь есть магазин одежды? — спросил я.
— Так тебе что нужно, — нахально спросил он, — магазин или усадьба. Ты бы выбрал что-нибудь одно!
— Сначала магазин, — ответил я, не обращая внимания на его тон. — Ты бывал в самом имении?
— На усадьбе что ли? — по-своему уточнил он. — Ну, бывал, а тебе-то что?
— Ничего, просто спрашиваю.
Чувствовалось, что ему хочется сказать, что нечего попусту спрашивать, и заодно нагрубить, но почему-то раздумал и спросил:
— А чего нужно в магазине?
— Купим тебе теплую одежду, а то скоро станет холодно, а ты мне нужен живой и не помороженный.
— Очень нужно, — небрежно бросил он, но протестовать не стал. — А ты мне будешь выбирать?
— Зачем, ты и сам справишься.
Дальше мы шли молча, но возле входа в магазин он остановился и, не глядя в глаза, спросил:
— Ты с моей мамкой спишь?
— Нет, конечно, я с ней всего час назад познакомился, к тому же у меня есть жена.
— У всех у вас есть жены, — проворчал он. — Мать у меня хорошая, только непутевая. А почему ты во всем белом?
— Для маскировки, что бы на снегу не было видно, — прямо ответил я.
— Вор что ли? — уточнил он.
— Не вор, просто такие обстоятельства.
— Ладно, это не мое дело, — решил Павлик. — Хорошее шмотье будем брать или что подешевле?
Я не выдержал и засмеялся:
— Строгий ты, Павлик, парень. Покупай что хочешь, только такое, чтобы в лесу не замерзнуть.
После магазина наши отношения заметно потеплели и в лес мы вошли почти приятелями. Снег всё ещё шёл, что было удобно для конспирации. Вообще погода была самая подходящая для совершения подобного рейда. Холодно и никакой видимости. Идти было не очень тяжело, но всё равно приходилось часто останавливаться, чтобы дать парнишке передохнуть.
Павлика явно мучил вопрос, что мне понадобилось в усадьбе. Я это предвидел, но сомневался, можно ли ему сказать правду. Решил рискнуть и когда он спросил, ответил, как есть:
— Мне нужно выручить хороших людей. Их там держат под арестом.
