Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
На этот раз быт потребовал внимания Геннадия Федоровича в вечно испуганном лице владельца небольшого ночного клуба. Разговор назревал давно. Но времени все не было. Не нашлось бы его и теперь, но Гринчук запаздывал, а бедняга-владелец как раз появился с ежемесячным отчетом к бухгалтеру, бухгалтер, памятуя о желании шефа потолковать о положении дел в клубе, шефу об этом визите напомнил, а тот решил скоротать минуты ожидания, занимаясь полезным делом. Слишком много вопросов накопилось к владельцу полуподвала в районе студенческих общежитий.
Собственно, о том, что Владимир Абрамович является владельцем увеселительного заведения только номинально, знали практически все. Как и то, что основной доход клубу приносят не чахлые дискотеки, а торговля наркотиками. И, понятно, основной проблемой было не разбавленное пиво в баре, или ободранные стены в зале, а уменьшение поступлений от торговли именно наркотиками.
Другими словами, наркотиков продавалось меньше. И это, мягко говоря, сильно не нравилось Геннадию Федоровичу. И Геннадий Федорович полагал, что виновен в этом Владимир Абрамович.
Эту свою точку зрения Геннадий Федорович изложил сжато, энергично и точно, отвлекаясь от партии на бильярде, которую играл с самим собой. Кроме него и Владимира Абрамовича в комнате никого не было, уединенность и полумрак располагали к доверительной беседе.
Владимир Абрамович, время от времени, отлетал к одной из стен, удерживался на ногах или оседал на пол, потом немного приходил в себя и возвращался к столу. Геннадий Федорович за это время со смаком наносил один-два удара кием по шарам и снова возвращался к болезненным проблемам бизнеса.
– Я клянусь. Я мамой клянусь, – в который раз дрожащим голосом произнес Владимир Абрамович, и в который раз Геннадий Федорович ему не поверил.
Единственное, что кое-как успокаивало Владимира Абрамовича, это то, что критические удары наносились по корпусу, не переходя на лицо.
– Мамой, говоришь?
– Да-да… Мамой, Зинаидой Исаковной. Я… – снова сдавленный стон и глухой удар мягкого тела о твердую стену.
– Ты меня знаешь, – обходя стол и прикидывая, по какому шару приложиться, произнес Геннадий Федорович, – я ко всем людям всех национальностей отношусь одинаково. Так?
– Так…
– А к евреям – вообще хорошо. Умная нация, евреи. Так?
– Так.
– И у всяких там миллионеров всегда в советниках есть умный еврей. Так?
– Так.
– Так скажи мне, Абрамыч, почему только мне достался еврей – полный кретин? – шар с треском влетел в угол стола, а Владимир Абрамович в угол комнаты.
Пауза на этот раз была дольше, чем обычно – Владимир Абрамович чувствительно приложился головой к стене, обитой, по счастью, войлоком.
– Ну, я не знаю, Геннадий Федорович, кто вам такого про меня наплел. Не знаю. Я искренне, – Владимир Абрамович прижал руку к сердцу, демонстрируя свою искренность, – искренне старался сделать все как надо. Я буквально круглыми сутками не выхожу на улицу, работаю, не разгибая спины…
– Верю. Вот тут я тебе верю. И наркотой торгуют у тебя исправно. Только… – еще один шар влетел в лузу, – только у кого ты товар берешь, Абрамыч? Ведь моим ты только глаза мне замыливаешь. А остальной берешь у кого? У Мехтиева?
– Упаси бог, Геннадий… Ай! – толстый конец кия неожиданно достал Владимира Абрамовича в самое уязвимое место, согнув тело владельца почти в восьмерку.
– Не нужно мне звездеть! – напомнил Геннадий Федорович. – Хочешь сказать, что я могу начать базар просто от балды?
– Ни… – только и смог выдавить Владимир Абрамович.
– Ни-ни, – согласился Геннадий Федорович. – Мои пацаны уже потолковали с твоими работничками. И твои работнички сказали, что ты им сам выдаешь таблетки и порошок. И что торговля идет также как и раньше. Если не лучше…
Нежелание Владимира Абрамовича правильно реагировать на конструктивную критику вынудило Геннадия Федоровича отложить кий и оторваться от игры. Критикуемый как раз пытался встать с пола, предоставив великолепную мишень для трех-четырех дружеских ударов ногой.
На этот раз один удар пришелся в лицо. Владимир Абрамович взвыл, не громко, не имея сил сдержаться, но стараясь не очень сильно разозлить собеседника.
– Больно? – участливо спросил Геннадий Федорович.
– А… Э… Не… не очень… Ой…
– Это тебе за ударный труд… – Геннадий Федорович ударил снова – И за то, что сутками на улицу не выходишь…
В любой другой день на этом бы производственное совещание и закончилось, но на этот раз в судьбу Владимира Абрамовича, кроме плохого настроения Гири, вмешалось еще и то обстоятельство, что Гиря держал слово, и то, что, по его мнению, настал момент выполнить свое обещание, данное Нине.
Хватит умной и преданной бабе в приемной сидеть. Гиря еще раз пнул Владимира Абрамовича и открыл дверь в коридор:
– Слышь, – окликнул он вскинувшегося охранника, маячившего напротив двери, – Нинку мне сюда кликни. И пусть принесет бумаги из сейфа по Кен… тьфу ты, по «Кентавру». Ну, по клубу возле общаг… Дуй… И это, стой, пусть мне из бара принесут выпить и два стакана. Бегом.
Возникшую паузу Владимир Абрамович использовал для того, чтобы принять вертикальное положение, оставив между собой и Гирей противотанковое препятствие в виде бильярдного стола.
Левый глаз заплыл и стремительно багровел.
– Так что кончилось у меня терпение, а у тебя лафа. Все, – почти весело сообщил Гиря. – Зато появилось у меня желание научить тебя на будущее не гадить в руку дающую и не позорить еврейскую нацию. И я тебе решил сломать руку.
Владимир Абрамович вздрогнул, отвисшие щеки затряслись и побелели:
– Геннадий Федорович…
– Если первым придет официант – сломаю тебе левую руку… Ты, кстати, не левша часом?
– Нет, – механически ответил Владимир Абрамович.
– Хорошо. А если первой придет Нина – правую. И нефиг от меня за столом прятаться. Все равно сделаю, как решил. Так что, подождем, а я пока партийку доиграю.
Владимир Абрамович затравленно огляделся, но в бильярдной не было окон, и была только одна дверь. Которая, кстати, открылась, и в дверном проеме возник силуэт официанта с подносом в руках. В последний момент официант замер, пропуская перед собой идущую быстрым шагом Нину.
– Вы просили документы… – деловым тоном сказала Нина, раскрывая папку.
– Там должен быть договорчик на продажу ночного клуба «Кентавр». Есть?
– Да, вот он. Только он не заполнен, не вписаны стороны и…
– Ты сейчас вызовешь сюда нотариуса. Этого, Столярова. С печатью и бумагами. И оформите с этим… – Геннадий Федорович махнул рукой в сторону Владимира Абрамовича, – договор на продажу тебе этого самого «Кентавра».
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103