– Зачем ты разбила окно в крыше, Джесси? Вокруг повсюду валялись стекла. Кто-нибудь из девочек мог порезаться. Я хочу сказать, это ни в какие рамки не лезет, слышишь, твою мать?
Джесси молчала. Она вернулась. Она вернулась. К причине, в самый центр своей пытки.
– Мне нужно бы хорошенько тебя отдубасить, Джесси. Живого места от тебя не оставить. Ты понимаешь, о чем я?
Джесси отлично понимала, о чем он. Она не понаслышке знала, каково это, когда на тебе живого места нет.
– Но дело в том, – продолжил Голди, – что многие клиенты скучали по тебе, Джесси. Ты ведь догадывалась? У тебя прямо свой фан-клуб и все дела. Балканские девчонки в основном смуглые, верно? Это мило, но некоторым парням нравятся бледные девки. Им нравится белая-белая кожа, как у тебя, бледная, как смерть, если ты понимаешь, о чем я. Дело в том, Джесси, что я встречал ребят, которым нравятся мертвые девки, о да, бледные и мертвые. Случается и такое, детка, не думай, что это не так Некро-мать-их-филы. Что до меня – так они просто больные. Но это не мое дело. Такие детки, как ты, выглядят хорошо и дорого, и, повторяю, народ с баблом спрашивает меня: «Голди, где шотландка? Я не хочу никаких балканских шлюх, я хочу Джесси». Да, ты должна гордиться этим. Только пять минут назад позвонил какой-то парень, описал тебя очень точно, он был у тебя три раза, когда останавливался в городе в прошлый раз, и он говорит, хочет еще. Разве не удача, что мы тебя нашли, а, Джесси? Я уверен, ты не захочешь разочаровать своих клиентов.
Открывающаяся перед Джесси пропасть была похожа на пещеру. Огромная, черная, полностью поглощающая дыра. Не было даже выступа, за который можно ухватиться; она уже упала в могилу размером с вселенную.
Когда один из парней Голди протянул ей иглу, она даже не сочла нужным отказываться.
Дом Педжетов, Далстон
Вся семья сидела за столом. Было уже за полночь, Питер вернулся из поездки в Чекерс час назад. Чарли Ансборо уже успел позвонить и убедиться, что журналистка Паула Вулбридж продолжает придерживаться своей истории и что редактор намеревается опубликовать ее утром. Ансборо сообщил, что Вулбридж держалась агрессивно и уверенно и утверждала, что у нее есть два заслуживающих доверия, добропорядочных свидетеля, которые могут подтвердить заявление Саманты об употреблении кокаина.
Перед лицом грядущей катастрофы Питер и Анджела Педжет решили разбудить дочерей и объяснить им ситуацию, в которую семья попадет после выхода утренних газет. Когда Питер закончил, установилось молчание, во время которого три оставшиеся в его жизни женщины смотрели в свои чашки с кофе.
– Ну, девочки, – сказал Питер, поворачиваясь к дочерям, – очень мило с вашей стороны, что вы не задаете мне вопрос, который, видимо, ужасно хотите задать. Однако я все же отвечу. Нет, я не состоял в сексуальной связи с этой женщиной, и я не употреблял с ней наркотиков.
Сьюзи, младшая из дочерей, вскочила и поцеловала отца. Кэти реагировала иначе. Ее взгляд метнулся в сторону матери; казалось, она спрашивала ее подтверждения.
Анджела Педжет все поняла правильно. Она знала, что от нее требуется.
– Ваш отец стал жертвой враждебной кампании СМИ. Видимо, женщину переманили.
– Что ты собираешься делать? – спросила Кэти.
– Мы подадим на них в суд, – ответил Питер.
– И мы выиграем?
– Это зависит от многого, – тихо сказал Питер. – Центром их обвинений является выдумка, будто я был на вечеринке в честь дня рождения этой Спенсер в компании двух ее друзей. Все трое готовы поклясться, что видели, как я тем вечером употреблял кокаин. Эти двое друзей также подтверждают заявление Спенсер, будто после этого я провел с ней ночь.
– Ты прямо цитируешь сам себя, – сказала Сьюзи, которая уже зашла в Интернет и прочитала предварительные данные о надвигающемся скандале.
– Да, именно так, Сьюзи, – предостерегающе сказала ее мама. – Нас не интересуют подробности этих ужасных историй.
– Ну и где же ты был в тот самый вечер, папа? – спросила Кэти, и Питеру ничего не оставалось, как восхититься быстротой мысли столь юной девушки.
– Ну, в общем, как вам сказать, тут им повезло, потому что, видите ли, я был с мисс Спенер, и они это знают, и более того, я был в ее квартире. Мы работали с бумагами, и нам нужно было место.
Взгляд Анджелы Педжет моментально скользнул вниз. Кэти заметила это, но ничего не сказала.
– Значит, если я расскажу правду о том вечера – быстро продолжил Питер, – заявлю, что я был в ее квартире, то получится три голоса против моего одного, и, вероятно, им удастся пришить мне эту историю. Оказавшись в абсолютном меньшинстве, мне будет очень трудно обвинить их в клевете…
– Значит, тебе придется солгать, так, папа? Это же очевидно.
– Да, мне придется солгать. Мне придется придумать маленькую ложь, чтобы установить великую правду.
– Твою невиновность?
– Я не слишком забочусь о себе, Кэти, – искренне сказал Питер. – Или о нас, если честно. Я абсолютно уверен, что любовь нашей семьи может пережить гадкую кампанию в прессе. Нет, великая правда, в защиту которой я готов солгать, – это то, что за последние тридцать лет политика, проводимая в отношении наркотиков, повергла общество в пучину, и пришло время выбираться из кризиса. Вот правда, которую они собираются очернить.
– Значит, в тот вечер, когда, по их словам, ты употреблял кокаин, тебе придется быть где-то еще, а не в квартире Саманты Спенсер, – подвела итог Кэти.
– Да, Кэти, ты права.
– А для этого тебе нужны свидетели. Свидетели, которым ты можешь полностью доверять.
– Да.
– Что ж, тогда мы пошли за дневниками. – Кэти включилась в работу гораздо быстрее, чем рассчитывал Питер, и она четко понимала, что ему нужно. Несомненно, именно к этому он и вел.
– Если ты готова сделать это, то да, – почти прошептал Питер.
– Солгать ради тебя.
– Да.
– В суде?
– Может быть, дойдет и до этого.
Анджела Педжет стала белая как простыня при мысли о кошмаре, который задумал Питер.
– Дорогая, если не хочешь, в этом нет необходимости, – сказала она.
– Конечно, ни малейшей, – подтвердил Питер.
– Пап, мам, мы семья. Мы всё, что у нас есть, и я никогда раньше не гордилась отцом так, как во время кампании. Тебе одной меня хватит или Сьюзи тоже нужна?
– Думаю, одной тебя будет достаточно.
– А мама тебе не нужна?
– Нет. Я думаю, история получится лучше, если не будет слишком очевидной. Твоя мама была дома.
