Шесть пальцев короля мы еще, слава Богу, заметили. А вот коготь необычной конструкции, с тонким, игольчатым окончанием, которым был оснащен шестой палец или, условно говоря, второй мизинец на левой руке, все мы дружно проморгали.
В мгновение ока тонкий коготь вонзился в ладонь Смагина, с легкостью проколов защитную перчатку.
Капитан-предприниматель даже не шевельнулся, лишь глаза Федора на миг расширились.
Но это была реакция не просто на укол — по всей видимости, коготь инопланетянина был полым, снабженным внутренним канальцем. Потому что «король», всё еще удерживая руку Федора, другой воспроизвел его же недавний жест — продемонстрировал раскрытую ладонь.
Ну и отвратительная же у него была лапа! Особенно эти длинные пальцы, чья сухая и сморщенная кожа, покрытая сероватым налетом, напоминала подагрические руки глубоких стариков.
Впрочем, чему удивляться? По части возраста «король» мог дать сто очков вперед любому земному ветерану геронтологии.
Наконец инопланетянин выпустил руку Смагина.
С полминуты он сидел, закрыв глаза, в то время как по перепонке его мезоподы то и дело пробегали светящиеся точки.
Затем глаза «короля» раскрылись, и он важно изрек:
— Интересно… Говорить не сейчас… Потом… сейчас другой.
Скрюченный, узловатый палец пружинно распрямился и указал на Тайну. Честно говоря, я был уверен, что девушка заартачится и ни за какие коврижки не позволит взять у себя кровь — ведь именно эту процедуру «король» и проделал только что с Федором!
Но она смело подошла и протянула руку.
Несколько секунд инопланетянин смотрел на нее. Глаза «короля» при этом то сужались, то расширялись, становясь в итоге почти идеально круглыми. После чего существо медленно, явно копируя движение землянина, покачало головой.
Вот это уже было совсем интересно! Я готов ручаться, что за все время общения с неожиданно ожившим инопланетянином ни один из нас не сделал этого отрицающего движения головой.
«Король» явно сымитировал то, что осталось у него из прошлого опыта общения с людьми. А это стопроцентно работало на версию, что «король» попал на «Казарку» живым и здоровым, и какое-то время активно общался с членами экипажа. Поэтому и запомнил их наиболее характерные жесты, прекрасно понял их смысл и только что воспроизвел один такой жест перед нами.
— Не хочу говорить… пусть уходить, — произнес его переводчик.
Девушка тут же вспыхнула, щеки Тайны залил гневный румянец. Но «король» уже указывал на меня своим чертовым когтем.
— С ним говорить… он лучше.
— Чего это я лучше? Совсем даже невкусный, — проворчал я, обреченно шагая к трехногой и трехрукой образине на заклание.
Признаться, я ожидал, что следующий выбор «короля» падет скорее на Бирмана. И чего ради, спрашивается, мы вообще должны проливать тут свою кровь?! Потакая прихотям мерзкого копченого пришельца?
— Не прихотям… Я объяснить… много позже, — откликнулся переводчик, и я поспешно прикусил язык.
Быстрый укол, легкое жжение и вслед за тем — необычное ощущение, словно с капелькой крови ушла и частичка меня, всей моей сущности. Но она, эта частичка, в то же время продолжала существовать в новых условиях, двигаться и даже передавать мне, своему хозяину, какую-то смутную информацию о себе и ее новой жизни.
В отличие от Тайны, которую «король» почему-то вообще наотрез отказался протестировать, мою «жидкую жизнь» он переваривал гораздо дольше, нежели кровь Федора.
Очередь теперь уж точно была за Бирманом, и мне было с чисто спортивной точки зрения интересно, подчинится ли тот желаниям инопланетянина. Или коса «короля» в этот раз напорется на булыжник трапперской души, которая для нас троих по-прежнему оставалась глухими потемками?
Однако «король» почему-то удовольствовался именно моей кровью, вампир копченый! Едва открыв глаза, он тут же снова ткнул в меня когтистым мизинцем.
Одновременно перепонка его мезоподы озарилась сиянием бесчисленных светящихся клеток. Более всего они походили на пиксели цифрового экрана… Да они и были по сути пикселями! На мезоподе вдруг сложилось изображение какого-то человека!
Это был неизвестный мне мужчина, и, значит, идея о том, что «экран» мезоподы только отражает окружающие предметы, рассыпалась в прах.
— Я знать тебя, — без обиняков заявил «король».
Теперь, когда прибор-переводчик оказался в его руке, цифровой голос уже впрямую ассоциировался с инопланетянином, и с его губами установился синхрон. Зато налицо был полный асинхрон со мной!
— Очень хорошо, — кивнул я. — А вот я тебя как раз не знать! И прежде никогда не видеть, между прочим. Мы с тобой… как сказать… из разных времен.
— Ты не понимать, — трехрукий монстр вновь покачал головой.
Нет, это просто восхитительно!
— Мне найти командор. Командор Панкуратов. Ты знать. Искать-находить. Быстро!
Вот это новость! Положительно, этот фрукт с каждой минутой делает успехи в риторике.
— Никак невозможно, — в свою очередь и я затряс головой, чувствуя как она постепенно наливается свинцовой тяжестью. — Панкратов погиб. Понимаешь? Он не может с тобой говорить. Ни сейчас, ни после.
— Не понимать, — констатировал анализатор. — Объяснять.
— Чего ж тут неясного, — вздохнул я. — Командор Панкратов, выражаясь по-твоему, давно умирать. И мне его уже никогда не видать.
— Умирать?
— Да.
Если быть точным, мы не располагали достоверными данными о судьбе Панкратова. Тело его не нашли среди зимовщиков на Беллоне, не обнаружили его и мы на борту «Казарки». Отчет госкомиссии числил командира «Восхода» пропавшим без вести.
Но что мне оставалось? Я же не мог всё это разъяснить «королю»?!
Металлической голос взял длинную и недоуменную паузу, словно для его хозяина идея о том, что люди смертны, оказалась Большой Новостью на первую полосу. А с капитаном «Восхода» они, кажется, в свое время успели подружиться…
— Хорошо, — ответил «король». — Командор Панкуратов умирать. Я понимать. Но ты ведь жить? — С восхитительной логикой уточнил он. И при этом почти идеально выстроил фразу, шельмец трехрукий!
— А при чем здесь я? Я не командир, не капитан и даже не космонавт. Да и жить спокойно, если подумать, мне осталось всего ничего — пока не вернемся на орбитальную станцию. А это максимум два-три дня. Там нас уже поджидают добры молодцы — лихие осназовцы. А уж тебя там ждут — как соловьи лета!
Я сейчас намеренно не беспокоился насчет чересчур сложной для переводчика образности и всяких там фразеологизмов.
В конце концов, я ведь уже разговаривал исключительно с самим собой. Кажется, это и называется — сетовать на жизнь.
