— Кюш, не ищите предлога скрыть свою некомпетентность.
Пуаре продолжал инквизиторским тоном:
— Капитан, принятая вами выжидательная позиция ставит нас в трудное положение по отношению к средствам массовой информации. Сам министр внутренних дел ждет от нас результатов. Кроме того, я встретился с мадам Турно, это очень уважаемая женщина, готовая сотрудничать.
— Если бы все было так просто…
— Кюш, мы здесь не для того, чтобы спорить. Вы немедленно передадите все документы майору Перрашу и сообщите о точном положении дел.
— Слушаюсь, комиссар.
Четверо участников разговора встали.
— Мы оставляем вас вдвоем.
Пуаре с Журданом ушли, а Кюш с Перрашем сели напротив друг друга. Каждый оценивал другого взглядом. Воцарилось молчание. Перраш, лицемерный и злонамеренный, приступил к сути дела:
— Хорошо, где эти папки, из-за которых возникает столько проблем?
Капитан показал на них кивком головы:
— Там.
— Кюш, мы незнакомы, но ваши манеры мне не нравятся, я это чувствую.
— То же самое могу сказать в отношении вас…
— Ваши провинциальные методы имеют границы. В Париже подобные дела не ведут так, как вы. Двое суток, и все будет решено.
— Очень впечатляет!
— Вы задаетесь лишними вопросами, а ответ, я уверен, у вас перед глазами.
— Я уже видел вас по телевизору?
— Вполне возможно.
— Халтурное расследование в Иньи, это ведь вы?
Перраш взорвался:
— Не усугубляйте дерзостью свою некомпетентность. Не забывайте, с кем вы разговариваете.
— Да, и с кем же?
— Со старшим по званию. Я майор.
— Не изображайте передо мной знаменитого полицейского, явившегося из столицы… Ладно, послушайте, все здесь, у вас перед глазами, а если вам понадобится совет, вы знаете, где меня найти.
— Мне не нужны советы, особенно ваши.
Перраш собрал часть своей новой команды и провел первое совещание. Маджер с Нгуеном невозмутимо слушали его.
— Я знаю о вашей привязанности к Тьерри Кюшу, однако его методы не подходят для данного расследования. Держать в руках такого рода ситуацию — моя специальность.
— Как вы собираетесь действовать?
— Я собираюсь уладить это дело в течение двух суток. За ночь я изучил материалы… Все совершенно ясно…
Очень удивившись, Надя решила вмешаться:
— Как это все ясно?
— Виновный — Анж Дютур. Это не вызывает сомнений. Я сам проведу допросы, и он сознается. Я просил прокурора Пуаре предъявить ему обвинение.
— А как быть с месье Андре?
— Можете отпустить его, он не представляет интереса.
— Слушаюсь, майор.
Нгуен протянул карту подземных ходов, изъятую у Андре:
— Капитан Кюш дал мне карту подземелья, он хотел, чтобы мы вернулись туда и провели новую проверку…
— Туризмом вы займетесь в выходные… У нас есть все необходимые улики. Кроме того, я хочу, чтобы меня информировали решительно обо всем. Я не люблю личных инициатив и ничего не повторяю дважды.
— Ясно, майор.
Перраш допрашивал Анжа. Маджер и Нгуен «восхищались» техникой парижского полицейского. Механик, подобно опасным преступникам, был прикован наручниками к стулу. У каждой двери стоял полицейский. Следуя привычным навыкам, Перраш обращался к будущему подсудимому на «ты».
— Мы оба знаем, почему ты убил Шане и Фабра, тебе не хотелось быть посмешищем всего селения. Насчет Барбозы, понимаю, он был не самым приятным хозяином. Марьетт в свое время арестовал тебя и посадил в тюрьму. Но признаюсь, я никак не могу понять, почему ты набросился на этого бедного кюре… — Глядя в отчет, он добавил: — Отца Анисе.
— Прежде всего я хочу разговаривать с капитаном Кюшем, вас я не знаю! И потом, я никого не убивал, я уже говорил это.
— Забавно. Ландрю[38]когда-то говорил то же самое. Послушай, время поджимает. Мне нужен виновный, и я готов руку дать на отсечение, что это ты. Это же очевидно. Деньги сенатора вместе с оружием — под твоим домом, молитвенник Анисе — у тебя в шкафчике…
— Я уже говорил вам, что, когда я взял его, кюре был уже мертв. Я наклонился, чтобы послушать сердце, и книжка мешала мне. Дверь Кинсли открылась, и я убежал. Я даже не сразу понял, что книга у меня в руках.
— Чтобы через час твои признания во всех убийствах были у меня на столе. Судья ждет тебя для рассмотрения дела.
— Послушайте, я устал, вы без перерыва допрашиваете меня со вчерашнего дня, и я не спал.
— С такими преступлениями на совести я тоже не смог бы спать. И как только Кюш мог оставить тебя на свободе? Это отчасти из-за него ты убил Фабра и Шане. И потом, если не ты, то кто?
— Уж не хотите ли вы, чтобы я сделал вместо вас вашу работу?
У него за спиной Надя Маджер подняла глаза к потолку.
Полицейский расплатился по счету в «Дубовой бочке». Он взял несколько дней отпуска. Кюш пообещал Пам подать о себе весточку после возвращения. С компьютером на плече и сумкой сине-белого цвета в правой руке, он постучал в дверь дома священника. Клеман возвращался в Бордо во второй половине дня, и они решили пообедать, а потом вместе уехать.
— Привет, аббат.
— Добрый день, сын мой. Хотите положить свои вещи в машину?
— Да, так оно будет лучше.
Оба мужчины подошли к «клио». Священник открыл багажник, Кюш запихнул туда свои вещи. Прежде чем закрыть багажник, он достал из сумки конверт. Затем взял кобуру и пистолет.
— Разве это необходимо для дома Господа?
— Наша библия предписывает никогда с этим не расставаться.
— Ладно, входите.
Кюш пристегнул оружие к поясу, не преминув вспомнить слова Луизы Рапо:
— А то пойдут разговоры.
Клеман засмеялся и беспрепятственно прошел под первой балкой. Кюш наклонился, прежде чем миновать ее.
— Что это за конверт?
— Письмо, но только не анонимное.
— Для нашей последней трапезы мадам Рапо приготовила баранью ножку.
— Вполне сгодится для нашей последней трапезы здесь.
— Конечно. Садитесь.
Усевшись, Кюш протянул конверт викарию. Клеман открыл письмо полицейского:
— Вы все-таки нашли долговую расписку?
