— И что ты намерен делать теперь?
— Мы должны получить ордер к утру, но фактически банку потребуется несколько дней, чтобы подготовить все выписки. Тем временем мы будем собирать улики. Если мы пригласим твою мать на допрос слишком рано, существует вероятность, что она может уничтожить доказательства своей вины и сбежать.
— Но ее не о чем допрашивать, она ничего не совершала.
Голос Гари смягчился, и он сказал:
— Послушай, я понимаю, как это может быть обескураживающе, но обещаю, что позвоню тебе, как только у нас будет что-то определенное. А до того момента старайся держаться подальше от всех. Мне на самом деле очень жаль, Энни.
Я положила телефонную трубку, но как только повернулась к ней спиной, телефон зазвонил снова. Думая, что это опять Гари, я схватила трубку, даже не взглянув на высветившийся на дисплее номер.
— Слава богу, я так беспокоилась за тебя, Мишка Энни. Я оставила тебе сообщение еще несколько часов назад, а после того, что недавно произошло…
Мама сделала паузу, чтобы набрать воздуха, и я попыталась что-то вставить, но в горле застрял ком.
— Ты меня слышишь? Энни?
— Прости, что не связалась с тобой раньше.
Я хотела предупредить, что Гари подозревает ее, с другой стороны, что я могла ей сказать? «Гари считает, что ты причастна к моему похищению, но я думаю, что это сделала твоя сестра…» Нет, Гари, скорее всего, заблуждается, и это только огорчит маму. Мне следует держать язык за зубами. Я до боли сжала телефонную трубку и, прижавшись спиной к стене, потихоньку сползла на пол. Появилась прятавшаяся Эмма и ткнулась мне мордой в грудь.
— Как там полиция, узнала что-нибудь еще о том ужасном человеке? — спросила мама.
О да, узнала, да еще сколько! Даже больше, чем мне хотелось бы.
— Пока никаких зацепок — следствие, похоже, зашло в тупик. Ты же знаешь наших копов: они задницу свою не смогут найти, даже если от этого будет зависеть их жизнь.
Оказавшись на полу, я сжалась в комочек. Мое дыхание раздувало собачью шерсть.
— Это, возможно, и к лучшему. Тебе надо подумать о своем здоровье. Может быть, даже устроить себе небольшой отпуск.
Я крепко зажмурилась, сдерживая подступающие горячие слезы, и до боли прикусила губу.
— Прекрасная мысль! Знаешь, я думаю, что могла бы сорваться и на несколько дней отправиться с Эммой в путешествие.
— Вот видишь, мама всегда знает, что для тебя лучше. Только не забывай звонить, чтобы мы были уверены, что у тебя все в порядке. Мы волнуемся за тебя, Мишка Энни.
Повесив трубку, я оглядела свой дом и нашла его жутко грязным. Я переставила все книги в алфавитном порядке и вымыла стены с моющим средством. Остаток ночи я провела за тем, что, стоя на четвереньках, драила пол. Не был пропущен ни один сантиметр моего жилища. Пока тело занималось уборкой, сознание работало над тем, чтобы как-то объяснить происходящее.
То, что Выродка когда-то в прошлом уже нанимали для таких вещей, еще не означает, что со мной все это произошло не случайно, — возможно, в мотель к нему просто приезжала какая-то подруга. То, что он сидел в тюрьме вместе с моим дядей, тоже совсем не обязательно должно что-то означать. Заключенных там много, и они вообще могли не пересекаться. А если они все-таки встречались, то именно оттуда у Выродка могла появиться эта навязчивая идея насчет меня — он видел фотографии всей моей семьи. Тетя Вэл ничего не сказала о приостановке действия лицензии Тамары, потому что ждала окончательного решения Совета, а потом меня похитили, и это событие заслонило собой все остальное. Это хорошо, что полицейские посмотрят выписки с маминого банковского счета, потому что, не обнаружив там ничего интересного, они смогут сосредоточиться на поисках настоящего подельщика Выродка — если он был. И тогда все будет хорошо.
Только к семи часам утра на следующий день, когда я наконец остановилась, я поняла, что стерла пальцы до крови, и вспомнила, что не ела больше суток. После этого мне удалось затолкать в себя немного чаю и засохший тост.
Когда после обеда позвонил Гари, чтобы сказать, что заедет и заберет у меня резинку для волос и фотографию из хижины, я сообщила ему о разговоре с мамой, включая свое предполагаемое путешествие. Я объяснила, что мне придется позвонить ей хотя бы один раз, иначе она заподозрит неладное, и Гари ответил, что это будет нормально, только предупредил, чтобы звонок был коротким.
Он предложил, чтобы я рассказала ту же версию Кристине с Люком, чтобы они случайно все не испортили. И еще сказал, что хочет, чтобы я пожила это время в мотеле, но я отказалась: ситуация была достаточно хреновой и без того, чтобы на самом деле покидать свой дом. Мы договорились, что я спрячу машину на заднем дворе и не буду никуда высовываться.
После попытки второго нападения Кристина и Люк звонили мне каждый день. Кристина, изо всех сил стараясь не выглядеть навязчивой, предложила мне пожить некоторое время у нее и на мое «Спасибо, нет» ответила долгой паузой и тяжелыми вздохами в трубку. Потом она сказала:
— Ну, о’кей, как хочешь.
Но я понимала, что это убивает ее и что если я просто перестану отвечать на звонки, они будут беспокоиться, поэтому я написала обоим на е-мейл, что мне нужно на пару дней исчезнуть из города, а не позвонила я потому, что в тот момент мне не хотелось ни с кем разговаривать. «Прости, у меня сейчас сложная полоса…» И это уже без всяких шуток.
Следующие несколько дней я пряталась в собственном доме, а вечером пользовалась свечками. О шкафе речь не шла, потому что все это время я не спала. Я даже не выходила на прогулку — большую часть времени я сидела, обняв Эмму, и плакала.
Один раз я уселась в машину, завела ее, погазовала, имитируя звук помех, и в этот момент позвонила маме с сотового. Я сказала ей, что у меня все в порядке, но я сейчас за рулем и телефон садится, так что я не могу разговаривать. В этой части, по крайней мере, я говорила чистую правду: даже произнося обычное «привет», я уже задыхалась от напряжения, стараясь сдержаться.
Потом я проверила электронную почту. Кристина писала, что надеется, что эта поездка поможет мне и, вернувшись, я почувствую себя лучше. «Я буду по тебе скучать», — написала она. Вместо подписи она поставила XXX, ООО[13]и смайлик — иконку маленькой улыбающейся рожицы.
На следующий день я увидела ее машину, подъезжающую по аллее к моему дому, и зажала Эмме морду ладонью, чтобы та не залаяла. Кристина походила пару минут вокруг дома, потом уехала. Когда я выглянула на улицу, то поняла, что она забрала все газеты, сваленные на ступеньках крыльца. Я чувствовала себя ужасной мошенницей.
Позвонил Гари и сказал, что дела идут и что он очень ценит мою помощь. Интересно, чувствует ли он возбуждение от возможности схватить еще одного «плохого парня». Ведь на то он и коп.
