Он пошел в душ. Анита, похоже, не сердилась и не обижалась, просто хотела пошутить. Это хороший знак. Они часто были грубоватыми друг с дружкой, даже в хорошие дни. Оба боялись чрезмерного проявления чувств. У Аниты было достаточно времени обдумать сцену в баре. И возможно, она остыла.
— Я сварила кофе! — крикнула она, когда он одевался.
— А ты не идешь на работу? — Стоя в дверях, он прихлебывал горячий кофе, пытаясь отыскать глазами мобильник.
— У меня отгул. Хотела сделать несколько звонков из дома. Выяснить кое-что о Лив Марит Скард. К тому же погода сегодня дерьмовая.
— Я видел Лив Марит Скард вчера вечером. В баре «Виктория».
— Ух ты! Надеюсь, это не она с тобой сотворила такое? — Анита кивнула в сторону гостиной, где на полу валялась куча его вчерашней испачканной одежды. Намек Аниты был более чем ясным — на рубашке виднелись пятна крови, а запах пива был просто невыносимым.
— И она была там вместе с Агнаром И. Скардом.
— Ты уверен?
— Я же знаю Агнара Скарда. И знаю, что это был он. И почти уверен, что с ним была именно она.
— По-твоему, для Агнара И. Скарда настали тяжелые времена?
— Определенно. В гостиничном номере, куда они заселились, мы нашли пятна крови.
— То есть это ты нашел пятна крови?
— Успокойся, я старался не светиться.
— И очень оригинальным способом… — Она многозначительно посмотрела на испачканную одежду.
Валманн вкратце пересказал ей, что случилось в баре «Виктория», а потом отыскал наконец мобильник — тот лежал в кармане брюк. Затем он позвонил Рюстену.
— Так-так, вот и наш частный сыщик, — раздался в трубке голос Рюстена.
— Да, Соколиный Глаз не дремлет. Извини, что потревожил тебя.
— Ничего страшного. Но птички уже улетели. И никто не отвечает по тому номеру, который указан как номер Скарда.
— Его хозяева в отпуске. А мобильного у него нет. Нельзя ли просто войти к нему в квартиру?
— На каком основании? Потому что ты видел его вместе с женщиной, которую ты — отстраненный от дела — считаешь, возможно, его пропавшей женой, которая, возможно, на протяжении пяти лет вынашивала планы мести за то, что он ее мучил?
— Ясно, ясно…
— На эту женщину у нас ничего нет, кроме необоснованных подозрений.
— А под каким именем она зарегистрировалась в гостинице?
— Ева Боль.
— Ага!
— Ага?..
— Ева Боль — это новое имя Лив Марит Скард, под которым она скрывалась в кризисном центре. Спорю на зарплату, что это она.
— Не факт еще, что ты получишь эту зарплату. А что у нас еще есть?
— Ты отправил Нольде осмотреть номер в гостинице?
— Сразу же. За криминалистов бояться нечего.
— Я сейчас приеду.
— Не высовывайся. У нас сейчас будет пятиминутка. А Моене спит и видит, как тебя поймать.
— Не волнуйся. Давай через час в столовой?
— Нет уж — давай в моем кабинете.
— Ладно.
— Постарайся вернуться к пяти! Тогда я приготовлю ужин! — услышал он голос Аниты, когда вышел в прихожую.
— Ух ты, вот это обслуживание! — Просунув голову в дверь, он улыбнулся. — А можно поинтересоваться, что заставило тебя изменить мнение? Вчера я уж думал, что над нами надолго зависли тучи.
— Я кое с кем поговорила, — загадочно ответила она.
— Кое с кем?..
— С Моене — хочешь верь, хочешь нет. Она звонила вчера вечером. Хотела с тобой поговорить, но обрадовалась, что застала меня. Вообще-то я ей нравлюсь, — добавила Анита, поддразнивая его.
— Не сомневаюсь…
— Она сказала, что более подробно изучила знаменитое происшествие в баре и сожалеет: возможно, во время вашей беседы она была чересчур резкой.
— Очень великодушно с ее стороны.
— По-моему, она молодец. Однако она не снимает запрета на твое участие в расследовании этого дела. Сказала, что в таких делах надо проявлять твердость.
— Верно. Осторожность излишней не бывает.
— А вот я решила снять опалу, — засмеялась Анита и обняла его.
И Валманн поспешил в управление.
28
Вся группа собралась в Сторожке, куда набилось около двадцати человек. Валманн проскочил в свой кабинет. На письменном столе его ждала папка с докладами о пожаре в Лётене. Вздохнув, он отодвинул папку в сторону. Сейчас и так повсюду полно зажженных рождественских свечек — где уж тут думать еще о свечной фабрике. Хотя эти свечи, возможно, зажгли не ради праздника.
Его мысли вертелись вокруг Скарда и Евы Боль, она же Лив Марит Скард. Что могло произойти в гостиничном номере, куда они направились из бара? Если он и впрямь убил ее — или она его, — куда же подевался труп? И где логика в том, что именно она заказала гостиничный номер, да к тому же именно тот, где произошло убийство?
Резкий звонок прервал ход его мыслей.
— Тебя спрашивают, — сообщил дежурный на коммутаторе.
— Кто?
— Не знаю. Истеричка какая-то.
— А ты уверен, что ей именно я нужен?
— Она ясно сказала, что хочет говорить с тобой. Она тебя знает. И она явно не в себе.
Валманн взял трубку. Внутренний голос подсказывал ему, что ничего хорошего ожидать не следует.
— Валманн?
— Кто это говорит?
— Аннебет Далбю. Помните, мы с вами разговаривали о… о моем квартиранте.
— Да-да, Скард. А что такое?
— Он… Вы знаете… О Господи! Мне кажется, он мертв! — Ее голос сорвался, и она разрыдалась.
— Фру Далбю, не кладите трубку. Вы слушаете?
— Я здесь…
— Я думал, что вы уехали отдыхать.
— Мы вернулись этой ночью. Самолет из Лондона, как всегда, опоздал. Мы от усталости просто с ног валились и сразу легли. А сегодня утром после завтрака, когда муж ушел на работу, я постучала, ну просто чтобы поздороваться и спросить, все ли в порядке. Никто не ответил, однако шторы были задернуты, и мне это показалось странным. И я… — Валманн понял, что она пытается совладать с собой. — Я отперла его дверь своим ключом и… — Она снова зарыдала.
— Да, фру Далбю?
— Он… был там. Его застрелили.
— Застрелили? Вы уверены?
— Рядом с ним лежит пистолет. А в голове у него дыра…
— Фру Далбю, — Валманн старался говорить как можно спокойнее, — вы совершенно правильно поступили, что сразу позвонили. А сейчас слушайте хорошенько: не заходите больше в его комнату. Заприте дверь и никого не пускайте, кроме полиции. Мы сейчас приедем.
