процесса. 4. Тацит
1. Политический климат
«Золотой век» римской литературы сменился веком «серебряным». Он длился примерно полтора столетия и охватывал время, последовавшее за принципатом Августа. Последний еще рядился в республиканские одежды. После Августа сложился новый государственный порядок. Это была Империя в ее «чистом виде», фактически военная диктатура. Установилась неограниченная деспотическая власть императора. При подобной системе, основанной на произволе и насилии, любые проявления оппозиционности безжалостно искоренялись. Репрессии не обошли и ряда видных писателей, но литература и в подобных нелегких условиях продолжала развиваться. На литературном горизонте возникали интересные фигуры: это философ и драматург Сенека; прозаики Петроний и Апулей; баснописец Федр; мастер эпиграммы Марциал; сатирик Ювенал; историк Тацит.
В их творчестве отразились существенные черты эпохи. Каковы же они?
Историк Тацит писал: «Жажда власти, с незапамятных времен присущая людям, крепла вместе с ростом римского государства и наконец вырвалась на свободу. Пока римляне жили скромно и неприметно, соблюдать равенство было нетрудно, но когда весь мир покорился римлянам, а государства и цари, соперничавшие с ними, были уничтожены, то для борьбы за власть открылся широкий простор». Цезари – так именовались теперь императоры – опирались на элитную прослойку военных, преторианскую гвардию, которую подкармливали подачками и привилегиями. Преторианцы были влиятельной силой, которую «задействовали» в заговорах и переворотах. Углублялись раздоры между сенатом и плебсом, разными сословиями, отдельными патрицианскими кланами, честолюбцами, жаждущими престижных должностей.
«…Борьба имела одну цель – единовластие», – суммировал Тацит. Республиканские институты, носившие демократический характер, становились лишь малозначащей декорацией. Сенат уже не мог противостоять амбициям императоров, терял свою роль перед лицом наглеющей тирании и нередко перед ней раболепствовал. На смену легальным процедурам передачи власти пришли заговоры, кинжалы убийц, удушения, яды.
В Рим стекались награбленные богатства. Внешне Рим демонстрировал свою несокрушимость. Римские легионы стояли в Британии, на Рейне, Дунае и Евфрате. В результате захватнических войн присоединялись новые территории. В столице непрерывно шло возведение поражающих размерами сооружений. При Тиберии был выстроен храм Августа, Калигула расширил императорский дворец. Император Клавдий был инициатором строительства водопровода; при нем началось возведение роскошных частных особняков, до которых были особенно жадны вольноотпущенники. Последние стремились соперничать в роскоши с императорами. Они увлекались возведением дворцов и храмов в свою честь.
На фоне внешнего расцвета и благолепия нарастали кризисные явления, подтачивавшие римское государство изнутри.
Возвышение и гибель огромной, казалось, непоколебимой державы – исторический урок непреходящей значимости. «История упадка и падения Римской империи» назвал свой прославленный труд английский историк XVIII в. Эдуард Гиббон. А сколько империй на новых исторических этапах, в том числе в XX столетии, повторило подобный путь…
Вот что пишет крупнейший знаток античности Нобелевский лауреат немецкий историк Теодор Моммзен: «Нравственность и семейная жизнь сделались во всех слоях общества чем-то отжившим. Бедность считалась не только единственным, но и худшим позором и самым тяжким проступком; за деньги государственный человек продавал государство, гражданин – свою свободу; можно было купить как офицерскую должность, так и голос заседавшего; за деньги же отдавалась знатная дама, как и уличная куртизанка. Честность была забыта: тот, кто отказывался от взятки, считался не честным человеком, а объявлялся врагом».
2. Моральный кризис общества
Исторический перелом, изменение социально-политической ситуации, новые жизненные реалии – все это сказалось на образе жизни римлян, их морали, нравственных приоритетах и отношениях между людьми.
УГЛУБЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ. Рим становится средоточием острейших социальных контрастов. Сам облик города решительно менялся. Отовсюду, со всех концов империи в Рим спешил разнородный, в том числе криминальный, люд; среди них были спекулянты, авантюристы, преступники, укрывавшиеся от правосудия. Сам уклад столичной жизни плодил разнообразные пороки. Рим все больше превращался в мегаполис, в город рабов. Городское население пополнялось и за счет отпущенных на волю, среди которых оказывались и нищие, и сказочно разбогатевшие выскочки, обычно вульгарные и малообразованные. Подобный социально-психологический тип вольноотпущенника выведен в знаменитом эпизоде «Пир Тримальхиона» из романа Петрония «Сатирикон». Вообще же, вольноотпущенники составляли заметный социальный слой, до одной шестой части населения страны. Из их среды вышло немало известных писателей и историков. Это уже упоминавшиеся Ливий Андроник, Теренций, а также Федр, Эпиктет и др. Влиятельную прослойку составляли вольноотпущенники императора, в руках которых зачастую оказывались важные нити управления государством. Некоторые из них считались доверенными лицами принцепса, были в курсе дворцовой «кухни», интриг, тайных замыслов и даже амурных приключений патрона.
В Риме неумолимо расширялась пропасть между богатыми и бедными. Укоренялся аморальный принцип рабовладельческого государства: паразитирующий патриций, живущий трудом подневольных рабов, почитался как почтеннейший член общества. Бедняк же, даже свободный крестьянин, производитель материальных ценностей, не только пребывал на низшей ступени социальной пирамиды, но был презираем и унижен. Малопочтенным считался удел тех, кому платят деньги не за умственный, а за физический труд.
Общество состояло из трех главных сословий. Первое – магнаты, богачи. Далее средний класс: торговцы, состоятельные вольноотпущенники, владельцы небольших наделов, спекулянты, а также неожиданно выплывшие на поверхность нагловатые «нувориши», обычно из вольноотпущенников. И, наконец, нищенствующий плебс. Люмпенизация неумолимо прогрессировала. А она плодила разложение как экономическое, так и нравственное. Государство оберегало бедняков от голодной смерти с помощью подачек, стимулировавших лишь леность, паразитизм и разгул.
«ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ». Этот печально памятный лозунг эпохи Империи имел пагубные последствия для нравственного климата в стране. Один из авторитетных ораторов, Марк Корнелий Фронтон, констатировал: «Римский народ волнуют всего две вещи: его пропитание и игры».
Плебс «убивал» время в кабаках и лавчонках, где продавали излюбленную простонародьем, рабами, ремесленниками, мелким городским людом недорогую пищу: это были горох, бобы, сырая капуста, ячменная каша, свекла, отвареная баранья голова. В подобных заведениях было душно, смрадно, грязно.
Но помимо «хлеба» бедняки нуждались и в «зрелищах». И в них не было недостатка. Во времена Республики и первый период Империи устраивались ежегодно семь народных праздников, именуемых играми (Римские, Плебейские, Цереры, Аполлона, Кибелы, Флоры и Триумфа Суллы); они занимали в совокупности 66 дней.
В дальнейшем число праздников увеличилось и достигло уже 175 дней в году, то есть больше половины времени. Из них 64 предназначались для игр в цирке, а 101 – для театральных представлений. Иногда праздники были приурочены к определенному событию. Так, после завершения второй Дакийской войны император Траян организовал праздничные увеселения, длившиеся 123 дня: они начинались с восходом солнца и продолжались до поздней ночи.
Легко представить, какое разлагающее действие вызывало это нескончаемое праздное времяпрепровождение.
Игры в цирке состояли из забегов лошадей и кулачных боев. При императорах в цирке устраивались
