— Да это же ты писала. — Графиня взглянула на смятый листок. — Кажется, это один из твоих знаменитых списков.
— Да, мадам, это именно он.
— Сиббер, Рейкуэлл, Лампоне... — Графиня еще раз пробежалась по списку. — Ты составила этот список подозреваемых еще в связи с убийством Лукас.
— Верно и еще раз верно, — вздохнула Элпью. — Но как он оказался здесь, в доме Никама Роупера, мадам?
— Ты хочешь сказать?.. — Графиня ошеломленно посмотрела на Элпью. — Только не говори, что этот тип шарил в нашем доме. — Она смущенно переступила с ноги на ногу, внезапно осознав, что сама шарит в его доме.
— Или так, мадам, — Элпью подала записку графине, — или наш голубок договорился с золотарями и вытащил ее из нашего мусора.
С отвращением плюнув, графиня бросила бумажку, словно горячий уголь.
— В каком же дерьме ему пришлось покопаться, чтобы найти ее.
Элпью прошла по коридору и, остановившись перед первой из двух комнат, тихонько повернула ручку. Медленно заглянула в комнату и вдруг, ахнув, отпрянула. Стала делать знаки графине, чтобы та вела себя потише.
— Что такое, Элпью?
— Ш-ш-ш! — Элпью состроила гримасу и приложила палец к губам. — Мы не одни, — прошептала она на ухо графине. — Там кто-то есть.
Графиня подошла, заглянула поверх плеча Элпью и прошептала в ответ:
— Тогда почему нам не открыли, когда мы стучали?
— Я вижу только затылок в кресле. Может, она спит? — Элпью уже была у входной двери. — Хорошо, что мы ее не разбудили.
— Чепуха! — возразила графиня. — Хозяйка будет только рада, что мы навестили ее в такой ненастный день.
Элпью быстро догнала свою госпожу, когда та уже входила в комнату.
— Доброе утро! — Графиня остановилась в дверях, обращаясь к затылку, над спинкой мягкого кресла виднелись только каштановые волосы.
Голова не шевельнулась.
Графиня осмотрелась. Хотя комната была темной и унылой, все было чисто и прибрано. По обе стороны от камина стояло по креслу. Огонь не горел.
— Здравствуйте! — Элпью тихонько вошла в комнату. — Мы ищем Никама...
— Проснитесь! Проснитесь! — Графиня ритмично захлопала в ладоши и двинулась вперед с веселой улыбкой. — Кто рано ложится и рано встает, здоровье, богатство и ум наживет. Добрый вам день!
Дойдя до кресла, она остановилась, улыбка замерла на ее лице. Графиня попятилась и плюхнулась в другое кресло.
— Элпью! — только и смогла выговорить она, прежде чем лишилась дара речи.
По ее лицу медленно растеклось выражение ужаса. Она указала на кресло и попыталась снова позвать Элпью. На этот раз с ее губ слетел лишь слабый писк.
Элпью подбежала к графине. В кресле напротив сидела женщина. Она была одета в красивое платье, на ее лице застыла мягкая спокойная улыбка. Взгляд был устремлен вперед. Кожа по цвету напоминала темную охру. Было ясно, что женщина не дышит.
— Кто это? — прошептала графиня.
— Не знаю, — так же шепотом ответила Элпью и, на цыпочках подойдя к женщине, коснулась ее лица. — Но она совершенно точно мертва.
— Что случилось с ее кожей? — Графиня обмахивалась веером, отводя глаза.
— На ощупь она как пергамент. — Элпью наклонилась поближе. — Мне кажется, это чучело.
— Давай в такую минуту воздержимся от вульгарностей, — сказала графиня, стараясь смотреть в окно, чтобы не видеть улыбающегося женского трупа. — Кто ее убил? Или она умерла от естественных причин?
— В любом случае, миледи, — произнесла Элпью, сунув руку за спину женщины, — умерла она давно. Поскольку запаха почти нет, я думаю, ее набальзамировали, а затем над ней поработал очень хороший мастер.
— Поработал? Что ты имеешь в виду?
— Это мумия.
— Что?
— Мумия, мадам. Как каирская мумия, мемфисская мумия, мумия из пирамид в Фивах.
— Она египтянка? — спросила графиня, украдкой бросая на тело взгляд. — Тогда понятно, откуда у нее такая темная, хрупкая кожа. Там же такое солнце!
Элпью продолжала рассматривать лицо мертвой женщины.
— Глаза у нее стеклянные. — Она дотронулась до одного из них пальцем, графиня при этом скорчилась в кресле, гримасничая от отвращения. — Да, действительно стеклянные.
— Так ты что, хочешь сказать, что это египетская жена Никама? — вскрикнула графиня. — И что у нее стеклянные глаза? — Она мгновение подумала. — Бедняжка. Как же она видит?
Элпью подняла мумифицированную женщину.
— Легкая как перышко, — сказала она, заглядывая женщине за корсет. — Так я и думала. Со спины все видно. Ей удалили внутренности, а саму ее сохранили.
Графиня зафыркала, неистово обмахиваясь веером. Потом выпрямилась в кресле.
— Ты имеешь в виду, провялили, как окорок?
— Я имею в виду, — ответила Элпью, сажая тело в кресло, — что здесь творится что-то очень странное. И, на мой взгляд, нам надо немедленно покинуть это место.
На улице Годфри не оказалось. Только дымящаяся кучка свидетельствовала, что они с Рыжиком вообще здесь были.
Элпью схватила графиню за руку, и они что есть духу бросились бежать, пока не попали в толпу, двигавшуюся по Патерностер-роу на Ньюгейтский рынок. Графиня, прищурившись, посмотрела по сторонам.
— Что стало с бедным Годфри? Его не похитил этот ужасный Никам? — Графиня стиснула локоть Элпью. — Мне бы не хотелось, чтобы Годфри превратился в чучело.
— Наверное, Никам пришел, и Годфри повел его выпить шоколада. — Элпью на ходу заглядывала в окна закусочных, таверн и индийских чайных. — А может, у него просто испортилось настроение, и он пошел домой со своей кошмарной собакой.
— Ты находишь Рыжика кошмарным? — переспросила графиня. — А по-моему, он довольно милый.
— Касательно его жены, — сказала Элпью, игнорируя комплимент зловредной собачонке. — Это он ее убил?
— Ну, мы знаем, что у него есть жена, что эта жена мертва и что из нее сделали чучело. Таким образом, у нас есть объяснение его словам, что он может «от нее избавиться». — Графиня захихикала. — Хотя не представляю, что подумают золотари, найдя в мусоре мумию.
— Но никто не знает, была ли она жива или умерла, прежде чем он стал делать из нее чучело. Полагаю, нет закона, запрещающего сделать чучело из жены.
— Я бы ни за что на это не согласилась, — заявила графиня, — даже если бы умерла.
— Местный священник знает. — Элпью хлопнула в ладоши. — Потому что, когда она умерла, он должен был сделать запись в приходских книгах.
— Нет. Они регистрируют похороны. А поскольку он ее не закапывал...
— Тогда мировой судья, потому что она должна фигурировать в публикуемом списке умерших. Хотя мистер Роупер не обязан был добавлять, что набальзамировал ее. Она могла умереть от колик, сыпного тифа...
