делам обычно составляет двенадцать лет, ваша честь, — произнёс я, стараясь не смотреть на стоящего рядом Стрельцова. — Прокурор выставляет за своё щедрое предложение не более чем за жалкую подачку…
— Двадцать лет, — произнес прокурор. — Этот срок, на котором я буду настаивать. И это тот срок, который получит обвиняемая в соответствии с вынесенными ей обвинениями. Принадлежащие ей наркотики…
— А вот это не доказано, — резко произнёс я, грубо перебив Стрельцова. — Ваша честь, наша клиентка невиновна, а уважаемый, — даже не знаю, как бы мне удалось произнести слово «уважаемый» с ещё большим сарказмом, — прокурор просто хочет решить это дело по-быстрому, так как понимает, что в суде он его выиграть просто не сможет ввиду невиновности Яны Новиковой. Вот он и пытается закрыть это дело с выгодой для себя до того, как будет опозорен в суде.
— Её невиновность… — начал было Стрельцов, но тут же вновь оказался грубо перебит. В этот раз уже Мариной.
— А ещё он пытался втюхать эту сделку нашей подзащитной без нашего ведома.
Судья с удивлением посмотрела на Стрельцова.
— Это правда?
— Всего лишь глупая инсинуация, ваша честь, — холодно ответил он. — Адвокаты Новиковой были заранее предупреждение о моей встрече и предмете разговора с обвиняемой. Это не моя вина, что они настолько халатно относятся к своей работе, что даже не удосужились приехать вовремя.
Ах ты мразь, спокойно подумал я. Ладно. Это была хорошая попытка. Но, мы тоже кое-что умеем.
— Господин прокурор несколько приукрашивает картину, ваша честь. Да, он действительно «предупредил» нас о встрече с нашей подзащитной. Да только вот его уведомление было отправлено в тот момент, когда Владимир Стрельцов уже ехал в ЦПЗ…
— Чушь, ваша честь. На конверте есть время и дата отправки. Уведомление было отправлено за день до…
— Это ложь, ваша честь! — жёстким голосом перебила его Марина.
Любой другой на его месте начал бы уже закипать. Сколько раз мы его грубо оборвали? Три? Четыре? А этот год всё так же невозмутим, как кремень. А вот сидящая перед нами женщина после этой фразы вопросительно вскинула бровь.
— У вас есть какие-то доказательства ваших слов за исключением… — она помахала в воздухе рукой. — За исключением самих слов.
Стрельцов спокоен, как бегемот. Вообще ни единой эмоции. Ну, кроме холодной, ощутимой практически на физическом уровне ярости ко мне. Вижу, что не простил он мне того разговора два дня назад. Ох, не простил.
Но, в остальном он спокоен. Потому, что знает, что его маленький обман сработал.
По крайней мере он так думал.
— Есть, ваша честь, — я достал из внутреннего кармана пиджака флешку и положил её на стол. — На этой флешке есть видеозапись того, что пакет действительно принесли службу доставки утром за день до встречи. Но нам его отправили только лишь за несколько часов до того, как мы вообще узнали бы о том, что она состоялась.
О, а чего это мы так злимся? Да, пусть трюк совсем глупый, но он мог бы и сработать, если бы у Яны не хватило бы силы духа самой отказаться от твоего дерьмового предложения. Пришлось правда воспользоваться собственной силой для того, чтобы убедить одного из сотрудников курьерской службы министерства юстиции предоставить мне эту запись.
— Так же, у нас есть это, — добавила Марина, достав из своего портфеля листок. — Это показания сотрудников здания где находится фирма «Лазарев и Райновский». Все они подтвердили, что этот пакет доставили совсем не в то время, когда утверждает господин Стрельцов.
Судья надела очки для чтения в золотой оправе и приняв из рук Марины листок, быстро просмотрела его. Пробежав глазами по тексту на бумаге она посмотрела на Стрельцова.
— Это правда?
Ну и? Как будешь выкручиваться, скотина?
К моему удивлению, юлить этот гад не стал.
— Да, ваша честь, — с ледяным спокойствием ответил он. — Я хотел заключить сделку с обвиняемой, дабы не тратить время уважаемого суда и присяжных.
— Вы в курсе, что у неё есть право на консультацию с её адвокатами?
— Точно так же, как и право на принятие собственных решений, — пожал плечами прокурор в ответ на вопрос судьи. — Согласиться на моё предложение она могла и без указки своих адвокатов.
Сука… а ведь я ожидал, что он начнёт оправдываться.
— И, замечу, что получение подобных материалов, — он указал на флешку, а затем на меня, — является противозаконным.
— А нам её подбросили, — хмыкнула Марина. — Анонимно.
Ну наконец-то!
— Какая жалкая ложь, — прокурор начал постепенно злиться. — Думаете, что подобное сойдёт вам с рук?
— А твои выходки и прыжки через нашу голову, что, нет? — рыкнул я в ответ. — Или хочешь сказать, что это первый раз, когда ты поворачиваешь подобное? Я же говорил, что ты играешь грязно…
— Я сажаю виновных…
— Да тебе лишь бы посадить кого-нибудь, — фыркнул я. — И всё ради своей личной вендетты. А на остальное плевать!
— Лучше эти отродья сгниют в своих камерах, чем будут и дальше губить людей на свободе! — рявкнул Стрельцов, впервые не удержавшись за всё время разговора.
— А ну, прекратили! — крикнула судья, встав из своего кресла. — ещё хоть одно слово и ближайшие двое суток каждый из вас проведет в камере за проявленное к суду неуважение! Меня достало слушать вашу ругань. Лаетесь друг с другом, как собаки! Владимир!
— Ваша честь?
— С этого момента вам запрещено разговаривать и даже приближаться к Яне Новиковой без присутствия её адвокатов. Это понятно?
— Да, ваша честь, — злым, хриплым голосом произнёс он, поправив очки.
— А вы! — в этот раз гневный взгляд судьи оказался направлен на нас с Мариной. — Ещё один подобный фокус и
