на внука рукой. - Тебя всегда в столицу тянуло, вот и придумал басню, что мертвый шаман за тобой ходит, хочет с собой утянуть.
- Дульф в замке всегда плохо спал, - встала на защиту сына мать. - Ночами кричал, взбрыкивал. Зачем мальчика мучить? Вот и перебрались.
- Ну-ну, - Картора криво усмехнулась. - Что мать, что сын. Вам бы при дворе блистать. А здесь особо не поблещешь. Граница, урийцы.
- Да я... да мы... - вскинулись Тиль Грасси и Дульф.
- Так, - Изегеру надоело слушать перепалку. - Всем молчать. Открывать рот только тогда, когда я спрошу. По очереди. Иначе мы отсюда и до утра не выберемся. Итак, первый вопрос: когда начались нападения урийцев?
Все посмотрели на Картору. Та помяла губами, вздохнула.
Дульф услужливо принес ей кресло, предварительно скинув с него один из старых гобеленов. Пыль закружилась в лучах уходящего солнца, нехотя проникающего в окошко под потолком.
Изегер подтянул лавку, куда сели мать и сын. Все воззрились на Картору. Та еще раз шумно выдохнула.
- Не знаю. Когда я вышла замуж, урийцы уже так и норовили перебить заставу.
- Хорошо, - Изегер мотнул головой. - Зайдем с другой стороны. Почему мой прапрадед решил строить заставу именно здесь?
- По велению короля. Точно! Муж не раз рассказывал, - Картора оживилась: хотя бы в этом вопросе она чувствовала свою полезность. - Тогда только закончилась война с эльфами, а урийцы выступали на их стороне. На правах победителей Элькассар Второй, отец нынешнего короля, велел заново разграничить территории.
- Да, да! Я тоже об этом читал! - решил показать свою осведомленность Дульф. - Король так и сказал: «Все земли, что лежат севернее реки Ягуд - наши, все, что южнее - оставим урийцам».
- Ох, и досталось же пограничному отряду, когда вышибали урийцев за Ягуд! - кулаки Карторы сжались. - Я пока не забеременела ходила по горам, помогала мужу отыскивать тайные тропы степняков. То тут, то там мы встречали могилы наших воинов. И ведь непонятно было, почему урийцы так озверело дрались за такой кусок земли, что и землей назвать-то трудно, камни одни.
- Капище у них с этой стороны Ягуда находилось, - опять подал голос Дульф. - Я читал хроники эльфийской войны. Каждый уриец считал своим долгом поклониться голове черного барана, что на палке здесь торчала. И если после всех молитв степняк, вошедший в воды горной реки, на том берегу не появлялся, то это служило знаком, что он не достоин звания сильного воина. Причем распластывались урийцы перед бараньей головой нагишом. Верно про них говорят, дикари...
- Ой, а вдруг они эту голову до сих пор ищут? - пискнула Тиль Грасси. - Лежит она где-нибудь под землей и часа своего ждет, когда замок рухнет и обнажит старое захоронение...
- Не думаю, что наши баранью голову захоронили, - возразил Изегер. - Швырнули в тот же Ягуд, и поминай как звали. За надругательство урийцы должно быть и хотят замок сровнять с землей. Мне вот интересно другое: почему шаман именно в этот подвал забрался, и кто все-таки отрубил ему голову?
- То так и осталось тайной, - вздохнула Тиль Грасси. - И ведь самое ужасное, что мы дома тогда одни остались. Помнишь, Картора, как раз за пару дней до страшной находки наши мужья по заданию короля отправились в Валдунь?
- Валдунь, насколько я знаю, мир гномов, - Изегер задумчиво почесал подбородок. - Что королю понадобилось у оружейников?
Картора отвела глаза в сторону.
- Огнестрельное оружие, - нехотя промямлила она. - Только Рвущие Пространство могли тайно протащить его. Эльфы после войны взяли контроль над иным оружием, и каждый, кто попался бы, был бы немедленно казнен.
- Так, может, это эльфы их убили? Перехватили у гномов и того? А коротконогим наказали, чтобы помалкивали: «Не приходил никто, знать ничего не знаем»? - Дульф погладил вздрогнувшую мать по руке. - А мы тут ждем, Шторма разбудить боимся.
Все посмотрели на коня.
- Не знаю. Ходили и такие разговоры, - Картора шумно дышала через нос. Воспоминания душили ее. - Мы у эльфов и спрашивать побоялись. Как объяснить, зачем Ханноры отправились в Валдунь?
Помолчали.
- А теперь вернемся к нашим баранам, к предсказанию, - Дульф разрушил напряженную тишину. Судьба рода волновала его больше, чем давняя загадка исчезновения отца и деда. - И чем же ваша Джулия поможет урийцам? Голову их священной овцы принесет и на палку на развалинах замка наденет? В этом ее предназначение?
Его тон был язвительным, что сразу не понравилось ни Карторе, ни Изегеру. Одна Тиль смотрела на сына влюбленными глазами.
- Давайте без обиняков, - продолжил он. Чувствуя поддержку матери, Дульф повысил голос. - Мы все здесь так или иначе относимся к роду Ханноров, и нашему наследнику грозит смерть. Так почему мы строим из себя благородных рыцарей и отказываемся от единственно верного решения - сберечь наш дар ценой жизни посторонней девчонки, которая и мизинца моего сына не стоит? Ее который день таскают по степям урийцы, и ведь никто из вас не может поручиться, что она уже не понесла от какого-нибудь дикаря. И ради кого мы тут ломаем копья? Молчи! Я все знаю! - цыкнул он на Изегера, который начал подниматься. - Наслышан о твоем пожелании ей «Иди и убейся». А сейчас-то, дорогой сын, что изменилось? В твоих жилах вдруг потекла голубая кровь? А мы, те, что с красной, должны молча смотреть, как ты нашему роду могилу роешь? - отец уже стоял над Изегером и сверлил его взглядом. - Да лучше бы ты не кочевряжился и сразу на Дэйте женился! Сейчас при дворце бы жил!
- Если бы я женился на Дэйте, уже точно лежал бы в могиле, - Изегер все-таки поднялся. Теперь он навис над отцом, и их носы оказались в полупальце друг от друга. - Разве королю интересен конкурент? Забыл, что лишь этот шаг отделял нас от короны? Как ты думаешь, почему за столько лет Элькассар Третий не надавил на меня и не заставил жениться на леди Витро? А он бы мог. Вассал не имеет права перечить монаршей воле. Это ты всего лишь за десять зерен саара толкал род Ханноров к верной гибели.
Отец рухнул на скамью.
Именно сейчас он вдруг осознал, что в словах сына есть доля
