нечистоты. И ничего доброго. Ни малейшего светлого пятнышка.
— Зачем тебе вообще быть, Марион? Ты лишь оскверняешь жизнь самим собой…
Он никого не умел любить. Никого. Он винил их, что они не способны на любовь, а разве сам — любил? Даже Юту. Бедную, перепуганную девчонку, уставшую от тяжёлого труда и беспросветной жизни. Разве он любил её по-настоящему?
Нет.
Иначе бы не обиделся. Иначе бы смог понять и простить… И помочь.
Но он никому не мог помочь и никого не мог спасти. Даже маму. Если бы он, как все прочие внебрачные дети Андриана, родился девочкой, то мать не постигла бы столь страшная участь.
— Ты проклят, Марион. И несёшь проклятье всем, кто любит тебя…
А Дрэз? Разве его девочка не пострадала именно из-за него? Не встреть она среднего принца, то жила бы себе своей весёлой и — он уверен в этом — честной жизнью маленького воробья. Первая же встреча с ним едва не стала её последней встречей в жизни. Вторая — едва не стоила ей ноги…
— Ты — эгоист, Марион. Ты чёртов эгоист, думающий лишь о себе…
Он снова вспомнил её и снова подивился, что не догадался сразу, что Дрэз — девушка. Просто раньше не встречал вот таких. Она ведь вела себя с ним именно как парень, не по-женски. Без девичьего кокетства, без того самого оценивающего взгляда, без пиетета. Он вспомнил короткие тёмно-русые, вечно взлохмаченные волосы. Тёплые карие, чуть с золотинкой глаза, и эту по-детски вздёрнутую верхнюю губу, придающую лицу изумлённое выражение.
— Хорошо, — вдруг громко сказал Марион. — Хорошо. Я действительно дерьмо собачье. И мне лучше не портить ей жизнь. Вот только Дрэз сейчас в плену. И спасти её кроме меня больше некому. И пусть это будет последним делом в моей собачьей жизни, но я его сделаю.
Резко встал с колен и ударил шпагой в собственное гнусное отражение.
Коридор перед ним вспыхнул, огонь взвился до небес.
Огонь…
Как тот, в который Марион упал ребёнком. Вернее, в который его толкнули ребёнком. Он не помнил, кто это сделал. Память подводила, сгорая в пламени и ужасе. Вряд ли принц пробыл в камине долго: ожогов от того случая не осталось, — но с тех пор до паники боялся огня. И, когда однажды разгорелся пожар в королевском дворце, Марион трусливо сбежал, а отважный Дезирэ остался тушить пламя.
Но сейчас принц знал — огненный коридор приведёт его к Дрэз. И другого пути нет, только этот. Желудок скрутил спазм ужаса.
* * *
По городу текла факельная река. Люди кричали, и отголоски их рёва доносились даже до Холодного замка.
— Вам лучше уехать, Ваше величество, — заметил Фаэрт, неподвижно глядя на огненную реку.
— А вы? Что станете делать вы?
— Я тоже уеду.
— Оставите свой замок? Не сразитесь с мерзавцем, который…
— Нет.
— Почему? — она схватила его за плечи, заглянула в лицо. — Румпель! Ты бросишь королевство? Народ? Ты же знаешь, какой Дезирэ? Ты вот так просто бросишь всех во власть этого чудовища?
Он спокойно заглянул в её блестящие глаза. Безучастный. Невозмутимый. Холодный.
— Да.
— Ты не должен так поступать! — закричала Белоснежка.
— Не должен, — согласился Чертополох. — Но именно так я и поступлю. Мне наплевать. Я ухожу.
Развернулся и пошёл прочь. Белоснежка сжала кулаки и закричала в его удаляющуюся спину:
— Ты не можешь нас бросить! Не можешь! Это трусость! Это… это… Румпель!
Фаэрт не отозвался. Просто шагнул в стену.
* * *
Он шёл вперёд, прикрывая локтем лицо от жгучих языков пламени. Оно гудело вокруг, лизало его волосы и одежду, обжигало, словно сказочный дракон, но Марион шёл вперёд.
Там — она.
Маленькая, одинокая и преданная всеми. И им в том числе. В плену Холодного замка. И кроме него ей помочь некому. И он шёл, стиснув сердце и зубы. А потом упал. Пламя исчезло. Марион открыл глаза и тяжело поднялся, опершись о пол.
Высокие мрачные своды. Небо за стрельчатыми окнами начинает лиловеть. Стол со всякой дребеденью. И… она. Тоненькая, нахохлившаяся, словно воробушек, в жёлтом платье, которое в магическом свете блестит, словно золото. Маленькая, как у подростка, грудь. Довольно широкие для девушки плечи в сочетании с тонкой талией создают красивый треугольник. Принц помнил, что бёдра у девушки тоже не особенно развиты. Фигура подростка, не женщины. Но сейчас пышная юбка придавала объём и создавала иллюзию песочных часов. И тонкие, словно веточки, ручки. Марион помнил, какой лёгкой была Дрэз, когда он тащил её, перекинув через плечо. Сердце стиснула нежность.
— Воробей? — прохрипел парень недоверчиво.
Девушка оторвала взгляд от какого-то старинного фолианта и холодно посмотрела на его.
— Ваше высочество? Что вы здесь делаете?
— Дрэз…
Он пошёл к ней, как пьяный, не веря своим глазам. А затем счастливо рассмеялся. Упал на колено рядом с креслом, взял её ручки в ладони. Поцеловал пальчики.
— Ваше высочество? — безразлично удивилась она.
— Ты жива… Боже! Дрэз, уйдём отсюда поскорее. Я так долго тебя искал! Я был идиотом и…
— Я знаю. Что был идиотом.
— Как я мог не видеть, что ты — девушка? Как⁈
— Вы были увлечены другими. Ведь самое лучшее в нашей жизни, сынок, это бабская постель…
Марион покраснел. Счастливая улыбка сползла с его лица.
— Дрэз, прости меня, — сказал он серьёзно, — я был дураком.
— Ты был честным, Марион. А сейчас, обнаружив, что упустил одну из юбок, решил исправить ошибку?
Он удивлённо посмотрел на неё и только сейчас увидел то, что не заметил сразу. Сухой блеск холодных глаз (они показались принцу потемневшими, почти чёрными, из-за полумрака, наверное), твёрдую линию губ. От девушки словно веяло холодом. Перед ним была совсем иная Дрэз, чужая, ледяная.
— Что с тобой? — мягко спросил Марион, удерживая тонкие пальчики, пытающиеся выскользнуть из его ладоней.
Ледяные пальчики.
— Ничего. Правда жизни.
«Он её заколдовал», — понял принц. Ему стало жутко.
— Дрэз, я не любил твою сестру. Это был приворот…
— Я знаю.
— Знаешь? — потрясённо воскликнул он. — И давно ты знаешь об этом?
— Давно, — она задумалась. — Когда я пришла в Вечный замок, то Фаэрт забрал моё сердце. И я смогла всё проанализировать…
— Что⁈ — Марион вскочил.
— Сердце, — терпеливо повторила Дрэз. — Сначала он лишил меня совершенно всех чувств, но потом часть из них вернул. Но не любовь. И это стало благом. Прости, ты меня отвлекаешь. Я читаю очень интересную книгу, а Фаэрт скоро вернётся, и, возможно, не захочет, чтобы я её читала.
Принц уставился на неё.
Ему захотелось схватить её за плечи и сильно встряхнуть,
