невероятную силу…
— Которая у меня появилась только благодаря тебе!
— … и, самое главное, остаёшься здоровой, красивой и счастливой. А значит — делаешь счастливой и мою любимую.
— Улириш, мы — одна семья, — улыбнулась Мирена. — Мы вместе! И останемся вместе до тех пор, пока вы терпите меня рядом с собой. У меня и так столько денег, что я никогда не смогу потратить, так что это само собой разумеется, что финансами распоряжаешься ты. Причём, я прекрасно знаю, что для тебя эти деньги тоже значения не имеют, ведь даже если мы все останемся без единой деции, тебе понадобится не больше месяца, чтобы заполнить бассейн этого странного утко-человека, про которого ты столько рассказывал.
— Не хватает хлебных палочек! — сказал Хартан.
— Палочек? — удивился я столь странной смене темы разговора.
— Наверное, он имеет в виду, — пояснил Дреймуш, — что палочки и пиво обычно берут в иллюзион, когда там идёт слезливая мелодрама. Чтобы во время особо трогательных сцен заедать слёзы чем-то хрустящим.
Я пристально взглянул на сына. Судя по его довольной ослиной улыбке, Дреймуш попал в точку.
Не успел я удивиться схожести обоих миров или указать Тане на очередной испорченный торжественный момент, как дверь открылась и в апартаменты зашла Галида. В руках она держала большой поднос, на котором стояла бутылка вина, бокалы и пара тарелок с закусками. Ловко поставив поднос на столик, она осмотрела нашу компанию и широко улыбнулась.
— Когда Ольма сказала, что приехали наши детки, а с ними ещё немало гостей, то я очень обрадовалась. Но вот кое-кого вовсе не ожидала. Дреймуш, у тебя что-то не так с лицом. Ты что, побрился?
— Очень смешно, Лида, — вздохнул Дреймуш. — Если бы не знал, что это случайность, решил бы, что вы с Сандом сговорились.
Несмотря на то, что шутка по поводу исчезновения ужасающих шрамов на лице Дреймуша была очень нехитрой и по-солдатски грубой, мне она показалась смешной. И ещё более смешным показалось, что супруги её отпустили, не сговариваясь, независимо друг от друга. Судя по эмоциям Кениры, она тоже едва сдерживала смех.
Галида осмотрелась по сторонам, увидела, что все места заняты и уже собралась идти за стулом. Но Кенира снова взмахнула рукой, извлекая из кольца ещё одно дворцовое кресло. Несмотря на тяжесть, Галида подняла его словно пушинку, переставила на свободное место, налила всем вина, раздала бокала и откинулась, составляя нам компанию.
— Вы, наверное, уже всё обговорили, но кто-то введёт меня в курс дела, чтобы я не спрашивала по второму кругу?
— Была мелодрама, Миру предложила папе такое, от чего бы я не отказался и сам, папа хвастался своими богатствами, магическими и целительскими талантами, дедуля рассказал, как ловко увёл тебя у Дреймуша и посоветовал тебя никогда-никогда не злить и не называть бабушкой, а ещё жаловался, что гостиницу надо строить ввысь, а не вширь, — любезно поведал Хартан. — Ты почти ничего не пропустила!
Я тяжело вздохнул, закатив глаза, и Кенира синхронно повторила жест.
— А почему, кстати, не работало вширь? — спросила Мирена.
— Пусть я и паладин, — ответил я, — но точно не скажу. Могу только высказать предположение. Силы богов следуют строгим формальностям, но при этом очень зависят от мыслей и чувств прихожан. Если делать пристройки, то с определённого момента люди начнут воспринимать строение не как одно большое здание, а как несколько домов, слепленных вместе. Башня же и есть башня, сколько бы этажей в ней ни было.
— В этом есть смысл, — кивнула Галида. — То что мы с мужем понастроили, выглядело как что угодно, только не единственный дом. Надо было пригласить тебя в гости, чтобы ты помог.
— Так вроде сейчас отлично получилось! — сказал я. — Признаюсь честно, считал, что Ридошан до наивного оптимистичен, когда говорил про главный храм и что сюда будут ездить люди. Ведь вместо того, чтобы ехать в такую глушь, они могли заночевать в ближайшей гостинице — их я освятил немало. А ведь даже слова про «главный храм» оказались пророческими, если судить по силе госпожи Ирулин, которую я здесь так отчётливо ощущаю.
Ридошан широко улыбнулся, на его широком небритом лице расплылось выражение: «А я тебе говорил!»
— А я тебе говорил! — повторил он вслух. — Я не про главный храм, а про твои глупости насчёт: «Согласятся ли владельцы гостиниц принять благословение от непонятного типа, утверждающего, что он священник неизвестной богини!»
— Ну, поначалу ко мне с распростёртыми объятиями не кидались, — возразил я. — Приходилось подкреплять свои слова делом — в качестве демонстрации отправив кого-то поспать. Магию с божественной силой не перепутаешь, а благое божество не станет творить зло, так что что убедившись, что сон действительно крепкий, что приносит покой и отдых, они понимали, что какое-то тёмное проклятие я наложить не смогу. Правда несколько раз ещё пришлось поклясться именем Керуват, что говорю правду. Вы, трактирщики, то ли очень хорошо разбираетесь в силах богов, то ли просто безумцы, лишённые какого-то чувства осторожности.
— И то и другое, — сказала Галида. — По крайней мере мой муж.
— Ну просто подумай сам, — сказал Ридошан. — Упускать такой шанс стал бы полный дурак. Я, наверное, скажу богохульство, но Ирулин с её силами словно специально создана, чтобы стать покровительницей гостиниц, настолько её силы идеально ложатся на наш бизнес.
— Силы госпожи идеально подходят для воинов. Особенно диверсантов и лазутчиков, — сказал Дреймуш.
— Как человек, ночевавший в Увядшей Долине и проснувшийся предупреждённым к внезапной атаке, соглашусь, — подал голос Ксандаш. — Хотя, наверное, Лексна бы сказала, что Ирулин — богиня магов и лекарей.
— Вы оба были бы правы, — сказал я. — Ирулин — дитя войны. В бытность человеком она была лекарем, как и твоя, Санд, Лексна. И когда разгорелась большая война, она исцеляла солдат. Им противостоял очень скверный культ, набравший силу во время военного противостояния. Противники поклонялись Крахарасу, богу кошмаров. И именно благодаря тому, что госпожа нашла средство защитить сон, чтобы солдаты и офицеры могли не только спокойно заснуть, но и остаться в здравом уме или вообще проснуться, она и Вознеслась. Так что прости, Ридошан, но к трактирщикам Ирулин отношения не имеет.
— Теперь имеет, — рассмеялась Галида, — твоими стараниями! У неё даже главный храм — гостиница.
— Чуть
