и даже двери таких бунгало были сплетены из листьев тех самых пальм методом «плоской циновки» и ненадежно скреплены в единый архитектурный ансамбль обрывками капроновой веревки. В недрах своих они содержали пару криво сколоченных лавок и колченогий стол средних размеров. В «дорогих» бунгало со стороны подъездной дороги была огорожена дополнительная территория, имеющая а-ля ворота, скрывающие ваш автомобиль от любопытных взглядов, пожелай вы у того бунгало на весь день для отдохновения припарковаться. Ворота, кстати, тоже были пальмово-циновочными. Пол в этих бунгало отсутствовал как явление, потому как угловые столбики были вколочены в песок пляжа, без всяких вывертов в сторону инженерно-строительной мысли и организации твердого покрытия половой поверхности.
Но вот именно в таком голом аскетизме этих прибрежных кибиток и была их несказанная прелесть. Ну согласитесь, что усесться на лавке в тени пальмовых циновок и попивать холодное пивко, привезенное с собой в сумке-термосе, закусывая при этом креветками, только что выловленными в океане и проданными вам по цене пучка редиски, слушать рокот прибоя и ощущать на коже соленые брызги океанского бриза – удовольствие, какого не купишь ни за какие деньги даже на хваленом Matira Beach. А уж для Дмитрия и Слона, выросших в суровых реалиях СССР, прибой океана, пахнущий солью и первозданной свежестью, невероятно вкусные креветки, свежее которых в принципе найти невозможно, и пиво, холодное и удивительно свежее, создавали такое позитивное восприятие этого пальмового Рая, что во все последующие годы, если их спрашивали: «А что там вообще хорошего есть?», они рассказы свои именно с этого пляжа начинали. Вот как раз по этой причине и было ими принято решение поехать на ту самую «Шестнадцатую милю» к полуночи и встретить там Новый год так, как никто и никогда из них и всех их знакомых не встречал: как следует выпивать и закусывать, плескаться в океане и орать про елочку, имевшую несчастье пусть и в лесу, но таки родиться. И потому несчастье, что «срубили нашу елочку под самый корешок». Но не суть.
К установленному времени начала торжества, сиречь часам к восьми вечера, когда солнце уже село, «что пить» и «что есть» было упаковано по сумкам, а дядя Лёша уже час сидел на заднем сиденье и орал: «Пора!!!», концессионеры выдвинулись в направлении новогоднего торжества. Ехать, как это следует из названия пляжа, нужно было не особенно далеко, и через сорок минут они прибыли к месту торжественной встречи Нового года. Нужно сказать, что прибыли парни к ласковому прибою Гвинейского залива уже изрядно подготовленными. А все оттого, что отношение ганского народа и ганской Фемиды к алкоголю в целом и к людям, его употребившим, варьировалось от добродушной снисходительности до глубочайшего сострадания: «Как же ты так нажрался-то, сынок?» Но никогда и ни в коей мере ни разу не порицалось или там штрафами разными, в уложениях кодексов и правил прописанными, наказывалось. Попивал народ ганский, пользуясь обилием пальм, а стало быть, и того самого акпетиши, в изрядном количестве и с завидной регулярностью. И не так чтобы совсем уж пропитыми были и без рюмочки даже за свежим бананом на ужин во двор не сходить, нет. Просто, если законом с парой кружечек пива в организме даже за руль не возбраняется, так отчего же, на такое эпохальное событие, как празднование Нового года, выдвигаясь, старым добрым традициям соответствуя, как следует уже к шести вечера не поднабраться и к океану уже в хорошем «под шафе» не приехать? И вот исключительно ради соблюдения этой самой традиции, уже не просто предвкушая, а с тех самых шести вечера, пакуя корзины с новогодней провизией и старый год провожая, парни в свои организмы хорошее такое количество крепкого алкоголя разместили. Разместили и в совершенно приподнятом настроении убыли в объятия теплого океана и туристической инфраструктуры для встречи своего первого на ганской земле новогоднего праздника.
По прибытии к месту назначения они с некоторым удовольствием отметили, что ни туристов, желающих в воды океанские телеса погрузить, ни мальчиков-зазывал, в другие дни у каждого бунгало приставленных и что-то истошно орущих, приглашающие жесты всем телом совершая, сегодня нет совсем. Пусто. Хоть шаром покати! И в этом две радости определилось. Ну, во‐первых, за неимением народа, ни отдыхающего, ни аренду навязывающего, выбрать можно было любое бунгало, не переживая, что все центральные заняты и нужно к краю пляжа переться. Ну, а во‐вторых, можно же было не платить! И пусть это всего лишь пятьдесят американских копеек. Пустячок, но приятно же. Потому ничтоже сумняшеся въехали они в самое центральное бунгало, аккуратно при этом травяную воротину открыв и машину в загончике гаражном разместив. Для соблюдения приличия воспитанный и интеллигентный дядя Лёша минуты полторы поорал в ночную пустоту, предлагая заплатить, и, наобщавшись с бескорыстной тишиной, на затею честной аренды помещения махнул рукой. Ну а далее, установив в центре стола здоровенную свечу, потому как электричества на пляже не было, очень скорой рукой наметали на дастархан все привезенное с собой. И несколько бутылок прозрачного напитка «Вино № 21» от некогда земляка, господина Смирнова, пару бутылок незабвенного «Джонгуляки» и несметное количество пивных поллитровок. На небольших островках свободного места, оставшегося от напитков, разместили не сильно разнообразную снедь и, расплескав по пластиковым стаканчикам благословенной «беленькой», приступили к непосредственному исполнению торжества. То есть выпивать и закусывать, праздничные тосты все более заплетающимися языками произнося. И праздник удался!
Учитывая трехчасовую разницу, для начала в девять часов вечера встретили московский Новый год. Каждый из них, глядя в собственные часы, начал изображать куранты по ровному достижению московской полуночи именно в его хронометре. Ну а поскольку в мире нет ничего совершенного, и три пары часов имеют полное право тикать в небольшом рассинхроне, то в этот раз бой курантов стартовал в трех вариантах и с расхождением в исполнении на пару-тройку секунд между тремя исполнителями. Каждый из прообразов Спасской башни, будучи уже в изрядном подпитии, только себя считал единственно верным источником сигнала точного времени и потому, бумкая во все горло, всех остальных игнорировал и свое «бум-бум-бум» орал, надрывая жилы и краснея лицом. Так что с наступлением московского Нового года на пляже «Шестнадцатая миля» в общей сложности прозвучало тридцать шесть ударов курантов. Такая же история, кстати, повторилась и по наступлении Нового года по Гринвичу, в широте которого находилась Гана и потому по этому британскому времени как раз и жила. Правда, к тому моменту, уже изрядно утомленные алкоголем, перекрикивать друг друга старались несильно и, что удивительно, где-то на уровне девятого «бум» вошли-таки
