— И оператору- постановщику, — вставил Георгий Иванович.
—Да, и оператору...
— Ты найди экземпляр сценария для Марты Сергеевны, а то она не в курсе.
— Режиссер оставил экземпляр для Марты Сергеевны, я пойду его возьму, найду Васю и встречаемся внизу, в холле!
Клигман исчезла.
— Такая маленькая, а столько производит шума, что диву даешься, — сказал Георгий Иванович. — Красивая женщина — это как терра инкогнита, незнакомая, непознанная земля, а каждый мужчина в душе хоть немного, но путешественник. Так и вспыхивает страсть. За вас, Марта Сергеевна! — Он поднял стакан с остатками коньяка.
Его низкий, с хрипотцой, бархатный голос, казалось, касался самой души, заставляя ее вздрагивать.
— Да вы поэт! — улыбнулась Марта.
— Не знаю, что уж это — поэзия или глупость, что иногда одно и то же, но я именно это чувствую. Я никогда ничего не выдумываю такого, чего не смог бы ощутить! — Георгий Иванович нежно поцеловал ей руку.
Внизу запыхавшаяся Алла вручила Марте сценарий, и Земская уехала, наполненная ароматами коньяка, сигаретного дыма и терпкого, но приятного запаха лосьона, исходившего от ее неожиданного знакомца. Марта посмотрела на часы и ужаснулась: стрелки показывали половину первого. Ей привиделось, что в магазине царит переполох, Стас стоит на ушах, гадая, что с ней приключилось, обзванивает морги и больницы, работа не движется. Но, влетев в торговый салон, она обнаружила спокойные лица Коли и Леши. Продавцы даже не спросили, что с ней случилось. В кабинете она застала еще более мирную картину: Ровенский пил чай с Юленькой, уминая берлинские пирожные.
— Долго спим, Марта Сергеевна! — весело сказал Стас.
Видимо, Юля его утешила своим рассказом о дядюшке, и Стас воспринял реакцию Валерьяна как готовность пойти на уступки, потому и пребывал в эйфории.
Земская ничего не ответила, прошла за свой стол, бросила сумку и только потом разделась.
Чайку не желаете, Марта Сергеевна? — спросил Стас.
— Нет, спасибо! — На столе лежала гора бумаг, надо было,пересчитать кассу, а они тут затеяли пир. Ее это бесило.
Позвонил Юрчинский. Он сообщил, что действительно приходили двое полицейских из налоговой и терзали его относительно диагноза очаровательной Юли. Но он отвечал, как положено, так что претендует на ответную благодарность.
— Они запросили копию заключения?
— Увы! Я не хотел давать, но они настаивали.
— К ней могут придраться?
— В принципе нет. Болезнь редкая, и специалистов у нас мало...
— А без принципа?
— Ко всему можно придраться.
— А кто у нас в России способен сделать повторную экспертизу? — поинтересовалась Марта.
— Частично в Институте генетики, но полностью, как я говорил, в Испании.
— Ладно, пока!
— А вознаграждение?
— Потом поговорим, у меня уйма работы!
Она положила трубку. Стас с Юлей продолжали сидеть за чайным столом.
— Юля, кассу проверь, — распорядилась Марта.
«Пока не ткнешь, сама ничего не сделает, словно ее это не касается! — ворчала про себя Марта. — Или она считает, что за свои услуги может полмесяца не работать?!»
Юля с недовольным видом поднялась, забрала товарные накладные, кассовые чеки, включила компьютер и стала пересчитывать кассу.
— Вроде с Марком удалось разрядить ситуацию, — сообщил Ровенский, перемещаясь за свой стол. — Так что он теперь носится как угорелый, ищет для нас денежки под новую партию от Вальтера, чтобы расплатиться за день вперед.
...Марта решилась позвонить своему бывшему мужу около шести вечера, когда осталась в офисе одна. Юля ушла в семнадцать тридцать, а Стас, помаявшись минут десять, вдруг вспомнил о срочной встрече со Стуковым, который пообещал передать ему злополучную кассету, изобличающую Гриневича. Но все было шито белыми нитками, Стас прятал глаза, выдумывая предлог, чтобы только не оставаться с Земской. Марта ощутила вдруг странную горечь в душе, понимая, что он ее предает.
«Мы все Иуды и Каины, каждый по-своему и в свой назначенный час. И не можем уже не предавать», — мелькнуло у главбухши.
— А ты бы не хотела к дяде заехать? — Ощущая напряжение, разлитое в воздухе, уже с порога, неуверенно спросил генеральный, больше всего боясь, что она согласится и тогда у него пропадет свидание с Юлей.
Их дневные перегляды были достаточно красноречивы, и Марта не сомневалась, что за утро, проведенное вместе, они отлично сговорились. Ровенский,скорее всего, поведет Юлю в ресторан, а потом пригласит к себе выпить кофе. У него она и останется. Трудно сказать, чем закончится новая влюбленность гендиректора и сколько она продлится. Марта в состоянии ее разрушить, но делать этого не будет. Если Валерьян не поверит Юрчинскому, тогда Юля может потребовать от дяди злосчастную книгу черной кассы хотя бы ради того, чтобы спасти от тюрьмы и разорения своего жениха. И это будет последний аргумент Марты в ее поединке с бывшим супругом.
Земская позвонила Валерьяну Адамовичу, предложила встретиться у входа в то самое кафе, где сидели два дня назад. И он не отказался.
— У нас уже появляются новые традиции, — пошутил по телефону он. И это была недобрая шутка.
Они заняли тот же столик, и к ним подбежал тот же шустрый официант. Он узнал Марту, и на лице его появилась кислая гримаса.
— Что будешь, Валерьян? — спросила главбухша.
— На этот раз я угощу тебя. — Он заказал два коньяка, два сока, шоколадку и орешки.
Земская пыталась угадать настрой своего собеседника, с чем он пришел. Ей вдруг на мгновение захотелось упасть перед ним на колени, попросить прощения и взмолиться, чтобы он отпустил ее. В кафе было малолюдно, и эта сцена могла бы пройти незамеченной. Но Марта скорее бы убила себя, чем так унизиться перед мужиком.
— Ты просила три дня, а прошло только два, — напомнил он.
— До трех я считать еще умею, — язвительно ответила главбухша, — но появились обстоятельства, о которых ты знаешь.
— Если ты имеешь в виду этот розыгрыш с мнимой болезнью моей племянницы, то лучше о нем умолчать. Очень неудачная затея, Марта. — На его тонких губах возникла слабая улыбка. — А я всегда высоко ценил твой ум.
—Ты думаешь, мы и медицинское заключение выдумали? — сохраняя самообладание, спросила она.
Официант принес заказ. Земская сразу же сделала глоток коньяку, отломила дольку шоколада.
— Марта, давай договоримся: не надо разыгрывать в этой истории мою племянницу! — жестко проговорил Валерьян Адамович. — Можно было сообразить что-нибудь поумнее, к примеру, организовать похищение. Но и тогда я бы не пошел ни на какую сделку с похитителями, это мой принцип. И в отношениях с Юлей я установил строгое правило: от меня никакой помощи, пусть выкручивается сама. А моя просьба к тебе устроить ее на работу и явилась началом осуществления плана вернуть тебя. Как видишь, я не торопился. Я и к девочке ходил два года, готовил ужин ради одного: что-то узнать о тебе. Любую малость. Возвращался домой, записывал все новости в отдельную тетрадь, сортировал их, тщательно анализировал. Со временем эта работа превратилась в потребность. Я уже не мог не приходить к Юле, и она быстро поняла, что мне нужно. Чтобы отделаться от меня, быстро все выкладывала, и я удалялся. Я платил за эти сообщения тем, что приносил мясо, фрукты, шоколад. А потом она сообщила, что ты стала партнершей Ровенского и вы вдвоем делите прибыль, умело уходя от налоговой полиции. Тогда мы уже подружились с Валентином Петровичем...
