Он мягко попытался объяснить ей, что птицы сцепились в семидесяти футах над землей. У свинцового дерева совершенно гладкий ствол, и первые ветви появляются на высоте в пятьдесят футов. Потребуется несколько дней, чтобы добраться до птиц, а к тому времени они уже погибнут.
– Дорогая, даже если бы до них можно было дотянуться, это дикие птицы, свирепые и опасные, их когти и клювы могут вырвать глаза, разодрать тело до костей – природа не терпит вмешательства в свои замыслы.
– Разве совсем ничего нельзя сделать?
– Можно, – негромко ответил он. – Утром и посмотрим: может, они сумеют освободиться. Но на всякий случай я прихвачу с собой ружье.
На рассвете они вернулись к свинцовому дереву. Молодой орел издох, он безжизненно висел, но старик еще жил, прикованный когтями к трупу соперника, он ослаб, он умирал, но его желтые глаза горели по-прежнему яростно. Он услышал голоса, повернул лохматую голову и испустил последний вызывающий крик.
Дэвид зарядил ружье, закрыл стволы и посмотрел на старого орла. "Не ты один, старый друг", – подумал он, поднес приклад к плечу и выстрелил из обоих стволов картечью. Орлы остались висеть на ветвях, роняя капли крови на землю. Дэвиду казалось, что этим залпом он уничтожил часть самого себя, и эта тень долго преследовала его.
* * *
Эти несколько дней пролетели для Дэвида стремительно, и их остаток они с Деброй провели в походах по Джабулани, навещая любимые места, отыскивая стада разнообразных животных, словно прощались с друзьями. Вечером они оказались среди хинных деревьев на берегу пруда и сидели там, пока солнце не зашло в великолепии пурпурных и розовых оттенков. Потом над головами зазвенели москиты, и Морганы рука об руку вернулись к дому – уже в темноте.
Этим вечером они упаковались и выставили сумки на веранду, чтобы выехать пораньше. Потом пили шампанское у костра, на котором жарилось мясо. Вино подняло им настроение, они смеялись в маленьком островке света посреди бескрайней африканской ночи, но Дэвид все время слышал эхо этого смеха и чувствовал: что-то закончилось, начинается нечто новое.
Рано утром они взлетели. Дэвид, медленно поднимаясь, сделал два круга над домом. Пруды металлически сверкали в лучах восходящего солнца. Земля под покрывалом роскошной зелени разительно отличалась от мрачных просторов северного полушария. Во дворе дома стояли слуги, заслоняя глаза и махая руками; их длинные узкие тени лежали на красноватой земле.
Дэвид повернул и двинулся по курсу.
– Летим в Кейптаун, – сказал он. Дебра улыбнулась и положила руку ему на колено в теплом дружеском молчании.
* * *
Они заказали номер в отеле "Маунт Нелсон", предпочтя его старинную элегантность и просторный пальмовый сад современным постройкам из стекла и бетона на побережье. Два дня они провели в номере, ожидая прибытия Брига, потому что Дэвид отвык от людей и с трудом выдерживал быстрые любопытные взгляды и сочувственные слова.
На второй день прилетел Бриг. Он постучал в дверь номера и вошел – решительно, агрессивно. Он по-прежнему был худым, поджарым, загорелым, каким помнил его Дэвид; обняв Дебру, он протянул Дэвиду сухую крепкую руку, но посмотрел на него с каким-то новым, оценивающим, выражением.
Пока Дебра принимала душ и одевалась к вечеру, он отвел Дэвида в свой номер и, не спрашивая, налил ему виски. Протянул стакан и тут же начал рассказывать о своих приготовлениях.
– Фридман будет на приеме. Я познакомлю его с Деброй и дам им поболтать, потом он будет сидеть рядом с ней за обедом. Это даст нам возможность убедить Дебру дать себя осмотреть...
– Прежде чем мы пойдем дальше, сэр, – перебил его Дэвид, – я хочу взять с вас слово, что вы ни при каких условиях не скажете Дебре о возможности вернуть ей зрение.
– Хорошо.
– Я хочу подчеркнуть – ни при каких условиях. Даже если Фридман решит, что операция необходима, для нее придется найти какой-то другой предлог...
– Вряд ли это возможно, – гневно ответил Бриг. – Если дело зайдет так далеко, Дебра должна знать. Нечестно...
Настала очередь Дэвида рассердиться. Застывшая маска его лица оставалась неподвижной, но безгубый рот побледнел, и синие глаза яростно сверкнули.
– Позвольте мне решать, что честно, а что – нет. Я знаю ее так, как вы никогда не знали. Я знаю, что она чувствует и о чем думает. Если вы упомянете о возможности вернуть зрение, перед ней встанет та же дилемма, какая встала передо мной, когда я узнал об этом. Я хочу уберечь ее от этого.
– Не понимаю, – напряженно произнес Бриг. Враждебность заполнила комнату, она казалась предчувствием грома в летний день.
– Позвольте объяснить, – Дэвид смотрел тестю прямо в глаза, выдержав свирепый взгляд старого воина. – Мы с вашей дочерью необыкновенно счастливы.
Бриг склонил голову, признавая это.
– Да, верю, но это состояние искусственное. Словно в теплице, в изоляции; это не имеет отношения к реальному миру. Как во сне.
Дэвид чувствовал, что вот-вот обезумеет от гнева. Никто не смеет так говорить об их жизни с Деброй. Но в то же время он понимал справедливость этих слов.
– Можно сказать и так, сэр. Однако для нас с Деброй это самая настоящая явь. Необыкновенно ценная.
Теперь Бриг смолчал.
– Скажу вам откровенно, я долго и напряженно размышлял, прежде чем признать, что у Дебры есть шанс, но и в этом случае я мог бы эгоистически скрыть его...
– Я по-прежнему не понимаю. Ты-то здесь при чем?..
– Посмотрите на меня, – негромко попросил Дэвид, и Бриг сурово взглянул на него, ожидая продолжения, но, не дождавшись его, смягчился и долго разглядывал Дэвида, словно впервые видя его уродливую голову, извращенные черты лица – и неожиданно понял точку зрения зятя. Ведь до сих пор он рассуждал только как отец.
Он опустил глаза и занялся виски.
– Если я могу вернуть ей зрение, я сделаю это. Это будет очень дорогой дар с моей стороны, и она должна принять его. – Голос Дэвида дрожал. – Но я убежден, что она так меня любит, что способна отказаться от него, если появится такая возможность. Не хочу, чтобы она мучилась выбором.
Бриг поднял стакан и сделал большой глоток, одним махом уничтожив половину содержимого.
– Как хочешь, – согласился он, и – может быть, из-за виски – в его голос проникли чувства, о которых Дэвид и не подозревал.
– Спасибо, сэр. – Дэвид поставил свой нетронутый стакан. – А теперь прошу прощения. Мне нужно переодеться. – И он направился к двери.
– Дэвид! – окликнул его Бриг, и Дэвид обернулся. Под темной полоской усов блеснул золотой зуб, и на лице Брига появилась неловкая улыбка.
– Ты справишься, – сказал он.
* * *
Прием устраивали в банкетном зале отеля "Хеерен-грахт". Когда Дэвид и Дебра поднимались в лифте, она, казалось, ощутила его страх, потому что крепче сжала его руку.
