крестьян, токмо и девки те не прокормят детишек, ибо порченные и мало кто их возьмет в жены. Да и обобрали вы донага селян. Аль не ведал ты, что у меня порядок крепкий? — отчитывал я казака, стараясь пристально всмотреться и распознать его эмоциональный настрой.
Человека могут выдавать любые жесты. Вот сейчас атаман мог сверкнуть глазами и тем самым сказать, что он не согласен со мной, что своеволия в нем больше, чем желания служить.
— Уходить пришлось без харчей, вышло, что в деревнях да весях нужно брать и овес для коней, да и девки… Хлопцы всех бы их в жонки побрали, — вот вроде бы и оправдывался, но тон Заруцкого был слишком уверенный.
Передо мной был ни разу не служака. Это был тот самый казак, который временно соглашался с правилами. Но мне это самое временно и нужно.
— Коли так, Иван, Мартынов сын, то есть наказ мой по твоей стезе. Подели казаков на отряды и лютуй на всех дорогах, что к Москве идут. Токмо бери все у служивых и то, что может быть для войска. Но и оставляй то, что идет для людей простых. Нужно мне, кабы в Москве люди знали, что царь я добрый, а Васька Шуйка кабы стал сам грабить москвичей, — сказал я, видя, как просиял казак.
Боялся, а, скорее, опасался, казак, что закрепощу его в правилах своих. Но я же не столь глуп и нерасчетлив, что бы закрывать в клетке казаков. Это как тигра держать взаперти; можно, но при открытом вольере, дикая кошка сразу же сбежит, или загрызет того, кто приносит ей сырое мясо. Потому я буду использовать казаков в том амплуа, которое они сами себе выбрали. Но никаких грабежей и разбоев.
С Заруцким еще с час обсуждали и тактику действий казаков и то, что они должны заплатить серебряной, или золотой монетой за то, что награбили в деревнях. Я — порядок! Это должно стать аксиомой и то, что даже казаки теперь платят за свой грабеж, только на пользу моему формируемому имиджу.
Условились с атаманом, что он через пять дней прибудет в Тушино, чтобы вместе выступить на Москву.
Можно было идти на стольный град и ранее, но войска все прибывали и прибывали. Приходили городовые стрельцы и городовые же казаки, мобилизовалась поместная конница, подтягивались дворяне. Всех их нужно было верстать в отряды, пересматривать тактику с учетом пополнения. Ну и все время, что я пробыл в Серпухове, после и в Тушино, ковались железные и мастерились деревянные лопаты. Ни для кого не был понятен лозунг, что главное оружие любого войска — это лопата. Но именно так и есть. И в этом времени воевать, к примеру, против поляков, можно только с помощью деревянно-земляных укреплений.
Беседа с Заруцким происходила утром, а днем я для всех, отдыхаю. Обеденный сон в этом времени еще более сакральный, чем ночной, и не стоит по пустякам раздражать людей. Потому я закрывался и работал с документами. Писем было сегодня не много, их в целом не много, но у меня есть и другая бумагомарательная деятельность — я писал бизнес-план развития целой страны. И не сказать, что у меня это хорошо получалось. Но должен же быть хоть какой план, чтобы не превратится в слепого котенка, а видеть куда двигается государство.
И сегодня что-то особо работа не шла… Не выходит из головы Ксения Годунова, но, скорее, не она, а факт, что я стану отцом. В той истории, что я знал, имели место только слухи, что инокиня Ольга родила от Лжедмитрия, но, по какой-то причине, именно год не тревожили бывшую царевну, а потом она ездила и в Москву, Троице-Сергееву лавру, в иные монастыри. Так что, избавилась от ребенка? Если так, то я не хочу этого.
Да, ребенок не мой, но к детям я слишком щепетильный… да нет же, даже не в этом дело. Я ощущал что-то необъяснимое, мне хочется видеть это дите, вопреки здравому смыслу.
*………*………*
Бахчисарай
22 июля 1606 года
— Ха-Ха-Ха, — смеялся Сефед-Герай. — Ты, разберись, кто царь в Московии, а после и проси встречи с самим ханом. Время моего досточтимого отца не стоит того, чтобы его тратить на посла неизвестно от кого.
Афанасий Мелентьев-Курлаков уже успел натерпеться унижений за полтора месяца пребывания в Крымском ханстве [есть сведения, что Лжедмитрий посылал посольство крымскому хану Гази-Гераю II, дабы склонить того к войне с Османской империей и на то были причины, так как в 1600–1603 году имел место некоторый конфликт Бахчисарая с Блистательной Портой]. Первоначально богатые дары были отобраны и, как заверяли люди хана, их передали крымскому правителю, в чем Мелентьев-Курлаков сильно сомневался. Но у посла был только незначительный отряд стрельцов, но за ним не стояла мощь государства, чтобы рассчитывать на уважительное отношение.
Посол московского царя Димитрия Иоанновича пытался добиться встречи с ханом, но было отказано в грубой форме. После целый месяц Мелентьев-Курлаков ждал разговора с калга, втором человеке в ханстве, которым являлся сын хана Тохтамыш-Герай. И тут, в конечно итоге, было отказано. Уже и кончались деньги на постой, так как крымская сторона, вопреки дипломатическим правилам, не предоставила средств для существования. И только нуреддин, третий, по значимости человек в Крыму, решил встретится с русским посланником. И то, младший сын Гази-Герая, Сефим, лишь весилил себя и унижал московского посла.
Наверняка, если бы не пришедшие новости о том, что Димитрий Иоаннович свергнут и на Руси идет непонятная возня между претендентами на трон, Арсений поспешил бы покинуть Крымское ханство. Однако, он хотел переждать бурю в своем отечестве хоть и здесь.
— Может ли Московское царство рассчитывать, что в следующем году хан не начнет военных действий? — спросил русский посол, зная о приготовлениях на следующий год относительно большого набега.
— Вы, русские, смешны! Твой свергнутый царь угрожает Великому хану войной, собирает в Москве большое воинство и объявляет нам войну. А сейчас ты, слуга непонятно кого, просишь, чтобы не было войны? — сказал Сефед-Герай и вновь рассмеялся [со стороны Лжедмитрия, действительно, была и подготовка к походу на Крым и объявление войны и попытка склонить Крымское ханство на свою сторону].
Отвечать на такое унижение и плевок в сторону и его, посла, и всей державы, было нечем. Ну не угрожать же войной, которая уже объявлена?
