мокрые от слез глаза выпил одним залпом напиток:
- Прости. Веду себя как баба истеричка. Дошел до отчаяния. Столько всего передумал, пока тебя ждал. Ничего на ум не идет. Дочку спасать надо, а как это сделать не знаю.
- Я поеду и встречусь с Кацикином. – Федогран коснулся вздрогнувшего плеча Елея.
- Он убьет тебя. – Покачал головой воин.
- Не первый раз мне на смерть идти, пока выкручивался как-то. Жив еще как видишь. Да и в этот раз помирать не собираюсь. Да и жениться я на твоей дочке хочу, а мертвым такого не получится. – Улыбнулся Федогран, и Елей улыбнулся в ответ. Встал, расправил плечи и обнял парня.
- Надежду ты мне подарил. Спасибо.
В дверь избы громко, видимо чем-то тяжелым постучали, и вошел Щербатый. Поморщился недовольно, подошел к столу, сел на лавку, налил себе в кружку меда, отхлебнул, и выплеснул остатки на пол.
- Гадость. Сколько судеб это зелье сгубило, не сосчитаешь. Тебя Елей я ему не отдам. Вставай. Пошли к воеводе. Ждет он вас с Федограном. Меня вот послал. А сюда сейчас девки придут, приберутся и проветрят. Неча славному воину в хлеву жить. Горе хмельным не лечится, его делами исправлять надо. Нака вот. Выпей. – Он вытащил из складок плаща темный пузырек, и налил темно-зеленую жидкость в кружку. – Голову поправь. Разговор серьезный будет.
- Я с Любавой хочу поговорить. – Встал Федогран.
- Сначала к воеводе. – Поднялся знахарь.
- Нет. – Парень упрямо мотнул головой и сверкнул глазами. – Подождет воевода. Сначала к Любаве пойдем. Веди старик. Пока с подсылом Чернобоговским не поговорю, разговора с Митрохом не будет.
Она сидела на ворохе соломы, одной рукой прикованная цепью к бревенчатой стене узилища, другой прикрываясь от света факела. Бабушка божий одуванчик с глазами служительницы, в церкви продающей свечи, сама невинность. Не старая вроде женщина, ей не было еще и пятидесяти, выглядела старухой. На фоне своего огромного мужа – кузнеца она всегда оставалась незаметной. Никто не мог подумать, что она способна на подлость.
- Почему? – Федогран не стал пояснять вопрос. Зачем? И так все понятно. Он воткнул в держак на стене факел, и опустился рядом на массивный табурет.
Она вздрогнула, словно получила пощёчину, опустила глаза, и не ответила.
- Говори, Любава. Хочу понять. Я же был вашим другом, я помог твоей дочери обрести счастье, а ты ударила меня в самое больное место. За что?
Слеза капнула на морщинистую ладонь. Голова в цветастом платке поднялась и потухший взгляд голубых глаз устремился мольбой в лицо героя.
- Прости. Это как наваждение. Дура. Поверила. Он пришел ко мне во сне. Сказал, что дочь моя останется старой девой, и не видать мне внуков, но обещал помочь. Тут как раз ты со слезой Морены, и сватовством. Он все приписал себе:
- Видишь! - Сказал. – Это тебе авансом. Будешь меня слушаться, получишь еще больше, и дочь будет счастлива и внуков будет много. И богатства неисчислимые, и здоровье и долголетие. Все будет. Все для тебя сделаю. Только служи мне и моему богу. Уверенно говорил. Поверила я.
- Кацикин?
- Я не знаю. Он всегда являлся во сне, в черном плаще, с накинутым капюшоном, закрывающим глаза. Я не видела.
- Что он хочет?
- Тебя. Он ждет встречи. У Глухого леса, там, где река Волдан, берет начало. У истока. Ты должен быть один. Прости меня богатырь. Виновата я. Убей если хочешь, только семью не трожь. Они тут не причем.
Федогран резко встал и сделал шаг к выходу, но передумал, остановился, и обернулся.
- Глупо тебя винить. Смертью наказывать за глупость? Еще большая глупость. Бог лжи только этого и ждет. Ты слабая женщина. Нет не телом. – Он покачал головой. - Ты верой своей слаба и духом. Чернобог любит таких. Но главное ты поняла, что совершила ошибку, потому нет у меня на тебя обиды. Только как ты теперь своим близким в глаза смотреть будешь? – Он еще что-то хотел добавить, но не найдя нужных слов вздохнул, махнул рукой и вышел вон.
Шишок ждал тут же, на входе, и вскочил на плечо:
- Ну что? Что сказала? Голову рубить будем или сожжем как ведьму? Что решил?
- Не за что ее казнить. Она не предательница, а дура. – Вздохнул Федогран. – Сама себя наказала. Смерть для нее теперь облегчение. Пусть живет. Не у меня злобы. Недостойно воину бабе мстить. Счастья она дочери хотела, но на чужом несчастье… - Он резко оборвался не договорив, и перевел разговор на другую тему сверкнув глазами. – Пошли к воеводе. Другой у меня враг. Вот тому пощады не будет. – Он еще раз вздохнул и словно поставив точку еле тихо добавил. – Дура. – И пошел прочь.
- Не пущу я его одного. Это ловушка. Сгубим пацана не за грош. – Гремел за дверью воеводского терема голос Чащуна. – Не для того его пестовали, не для того он через смерть и испытания прошел, чтобы вот так сгинуть. Сказал не пущу. Все равно Кацикин девку прибьет, еще и богатыря сгубит. Не один там будет тать, я эту подлую натуру знаю. Западня это.
- Все мы понимаем. – Оправдывался Митрох. – И про подлость и про западню. Только так, хоть какой-то шанс у Алинки будет. Мы подстрахуем, как сможем. Дружина на подхвате будет, недалече, с братьями его, да и сам я в стороне не останусь. – За дверью одобрительно загудели. Федогран не стал дальше ждать и потянул за массивную ручку.
- Я в любом случае поеду. – Прямо с порога выпалил он. – Даже не пытайтесь меня задержать.
- Сгинешь дурак. – Встал ему на встречу раздраженный Чащун. – Кто с Чернобогом воевать будет?
- Плевал я на все. Ты с богами в свои игры играешь. За жизни свои беспокоитесь? А меня кто спросил? Моя война уже идет, и жизнь девушке для меняя важнее всех жизней небожителей вместе взятых. Не стой у меня на пути дед. Я уже не тот сопливый пацан, что попал сюда год с лишнем назад. Могу осерчать и обидеть ненароком. – Он сжал кулаки и зажевал желваками скул.
- Раздухарился. – Колдун обиженно сел на лавку. – Не за свои жизни мы боимся. За мир, который рушится
