не менял свою точку зрения. Все земные факторы – подходящий объект для исследования, и на их основании можно делать выводы о том, что относится к области небесного. Мир хорош, ибо он сотворен Богом. Человек, как дитя Бога, тоже был создан совершенным, но его разумная душа затемнилась в основном вследствие совершенного им греха. Перворожденная дочь нечистоты, как утверждал Фома, это слепота ума. Однако с Божьей помощью человек может задействовать всю силу своего ума и духа, и, будучи хозяином самого себя и своего интеллекта и воли, он обретает способность творить добро, строить свою жизнь здравым и рациональным образом. Человек может получить помощь от Бога через церковь и общество, через взаимопонимание и диспуты с оппонентами. Фома, вслед за Аристотелем, признавал, что во всех отношениях «общая воля» главенствует над множеством индивидуальных воль. В «школе» церкви и общества каждый человек был обязан подчиняться господствовавшему социальному порядку. Фома Аквинский принимал in toto (в целом) традиционную иерархию аристократической Европы. Неутомимая творческая деятельность Фомы Аквинского, два его больших труда («Сумма теологии» и «Сумма против язычников»), его университетские лекции имеют корни в его личном опыте и убеждениях. Он был знаком не только с молодыми интеллектуалами Парижского университета, но и всей Европы; он испытал завораживающее влияние научной мысли Ближнего Востока. Представители молодого поколения были уверены, что им все позволено и все существующее является целью исследования и доступно человеческой мысли. Для Фомы Аквинского был неприемлем такой радикализм, и это было основной причиной его споров с левыми.
Фома Аквинский сохранял умеренность во взглядах. Излишняя самоуверенность более поздних теологов-схоластов, пытавшихся объяснить существование Бога и мира, человека и природы при помощи своих спекулятивных рассуждений, была ему совершенно чужда. Вот почему, при случае, он мог критиковать даже Аверроэса, из трудов которого он многое заимствовал, как «мыслителя, исказившего учение Аристотеля». Фома был убежден, что Аристотель обладал врожденным чувством смирения и благочестия, что удерживало его от попыток раскрыть последние тайны, лежавшие в сердце реальности.
В то время как Фома предупреждал левых мыслителей, что они зашли слишком далеко, правые обвиняли его почти в тех же выражениях и даже заявляли, что ему непозволительно даже задумываться над некоторыми вопросами. Положительным итогом нападок справа было признание Фомы «отцом Просвещения», непосредственным предшественником рациональной философии Декарта и Канта. Фома Аквинский не только противостоял обскурантизму, он был против того, чтобы позволить эмоциям и тем самым вере овладеть разумом; и это было важным шагом на пути самопознания Европы. В этом вопросе Фома в первый и последний раз полемизирует с величайшим западным теологом Августином, который учил о примате «воли» и «сердца». Аквинский учил о примате интеллекта. Бог «самое совершенное из всех созданий, наделенных интеллектом». Что наиболее существенно в бытии и существовании Бога, так это то, что Он думает, понимает и наблюдает за Собой. Это великая «Магна Карта» европейского рационализма.
Чем больше человек развивает свой интеллект, тем более открытым он становится как для Бога, так и для себя самого. Правильно организованное общество – это такое общество, которое свободные и разумные люди, говорящие на общем для всех языке, создают на основе взаимного понимания. Но Фома Аквинский осознавал, что люди в действительности потеряли способность понимать друг друга. Первейшей целью обучения стала чисто практическая задача выявить тот базовый язык, с помощью которого человеческие мысли могли быть приведены к общему знаменателю. Схоластика для Фомы Аквинского означала упражнение в чистом мышлении. Дидактической целью Фомы было добиться того, чтобы человек мог выразить себя наиболее исчерпывающе и предельно ясно, насколько это было возможно. Это объясняет его пристрастие к диспутам. Диспут, который проходил согласно предписанным правилам, disputatio legit ima, использовался в целях обучения в университетах в XIII в. Он проходил через следующие этапы: вопрос, ответ, тезис, согласие, опровержение, аргумент, предполагаемое доказательство и окончательное решение. Фома Аквинский использовал эту схему диспута в своих трудах (фактически все его работы написаны в такой форме), и как преподаватель особенно предпочитал ту форму диспута, где окончательное решение оставалось за аудиторией. Это был диспут, названный disputatio de quolibet, что отражало его фундаментальное убеждение в том, что в интеллектуальном споре всеобщий интерес требует не победы одной стороны, но торжества правды. Нужно быть благодарным и за ошибку, поскольку она помогла выявить истину. Самое большое благодеяние, которое человек способен сделать своему соседу, – это вести его к правде. «Мы должны в равной мере любить тех, чьи мнения мы разделяем, и тех, чьи мнения мы не принимаем. Так как обе стороны предприняли усилие раскрыть правду, то обе они, действуя так, помогли нам».
Фома Аквинский мастерски осваивал аргументы своих оппонентов. Тогда, когда это было необходимо, он формулировал их в более ясной и доступной форме. У Поля Валери есть замечательная мысль: «Первой задачей любого человека, кто намерен опровергнуть чье-либо мнение, является задача усвоить его настолько, чтобы он смог превзойти самого горячего его защитника».
В своих сочинениях и лекциях Фома Аквинский выстраивал теорию, в которой сочетались рациональная мысль и вера. Он считал, что сотворенный мир, который охватывает природу, человека, общество и все объекты, доступен для рационального исследования и потому должен быть исследован. Это было первым долгом теологии: обязательство сохранять молчание о Боге. В этом Фома согласен со старейшими традициями христианской теологии. «Поскольку мы не можем понять, что такое есть Бог, но только то, что не есть Бог».
Затем пришел день памяти святого Николая (6 декабря) 1273 г.; в тот день Фома Аквинский вернулся с мессы и решительно отложил в сторону свой труд «Сумма теологии» со словами: «Я не смогу завершить его». Когда Реджинальд из Пиперно, его близкий друг и секретарь, попытался возражать, Фома вновь повторил: «Я не смогу этого сделать. Все, что я написал, – это столь несущественно». И затем добавил после краткой паузы: «В сравнении с тем, что я видел и что было открыто мне». Это молчание длилось вплоть до конца зимы. Потом, по настоянию папы, Фома направился в Лион на собор пешком. Он принадлежал к нищенствующему ордену, и ему было положено путешествовать таким образом. Реджинальд пытался ободрить его: «Как только вы прибудете на собор, много полезного принесет это для всей церкви, для нашего ордена и для королевства Сицилия». Фома ответил так: «Да будет воля Божья на то, чтобы там совершилось что-либо благое». На пути в Лион он умер. Последние его слова были ответом монаху из Фоссе-Нуово, который просил его истолковать ему Песнь Песней.
Понимал ли Фома Аквинский, какие усилия необходимо предпринять, чтобы
