с ногами на сиденье. Миша обнимает меня одной рукой. Я ловлю его ладонь, переплетая пальцы, и затихаю. Почти уплываю в забытье, когда слышу:
– Помнится, было дело, ты носилась за мной по полям и проклинала, пророча мне кучу детей и всех поголовно девочек… – хрипло шепчет муженек.
– М-да, правда, что ли? – включаю дурочку, улыбаясь. – Не, не помню.
– Ну-ну.
– И к чему ты это вспомнил? – спрашиваю, хотя и так знаю, к чему он клонит.
– Хочу еще, Милка.
– Чего?
– Кого. Дочку от тебя. А лучше сразу двоих!
– Румянцев, ты рехнулся? – охаю, округляя глаза. – Мы с Ясей-то не знаем, где искать пятый угол, когда она капризничает. А представь, если их будет две? Или три… Боже, три дочки! Ты чокнутый, Миша! А еще ни фига не экономный. Четыре женщины в доме – мучительная смерть семейного бюджета!
Миша смеется. Машинально перебирает пальцами мои распущенные пряди, легонько массируя кожу головы. Так приятно, что я едва не мурлычу. В какой-то момент крепко сжимает меня в объятиях, наклоняясь. Ловит нежным поцелуем мои губы. Еще. И еще разок. Усыпляет бдительность. А потом проводит подушечкой большого пальца по щекам и шепчет тихо, посмеиваясь, чтобы услышала только я одна:
– Я тебе сейчас кое-что скажу, ты главное, помни, что ты меня очень сильно любишь, родная.
– И что это значит? – напрягаюсь.
– Возможно, скоро у нас будет еще один ребенок.
– Ч-чего? С ума сошел? Бред! – фыркаю.
– Ну, бред не бред, а кто у нас вчера на ужин арбуз с колбасой ел? Запивая все это апельсиновым соком?
– Я не… черт! – подскакиваю. – Миша, блин!
Румянцев смеется, зараза. Я в ужасе хватаюсь за голову, лихорадочно пытаясь вспомнить, когда последний раз ко мне приходили “прекрасные красные дни” и… не помню. Просто не помню! Да ладно? Да быть того не может?! Да как же… Я же… Дьявол! Таблетки я бросила пить еще год назад, после того, как они не самым лучшим образом стали сказываться на моем самочувствии. И все наши “половые контакты” всегда были под контролем му…жа.
Вскидываю взгляд:
– Как ты… когда, блин?!
– Ну, – пожимает плечами муж, – возможно, месяц назад мы забыли про контрацепцию.
– Ты шутишь?!
– Дважды точно. А может, и трижды… И не только месяц назад. Там еще… кхм, до этого было регулярненько…
– О-о-о-ох, – подскакиваю на ноги, – Румянцев, беги! – рычу, возможно чуть громче, чем следовало. Потому что родители оглядываются на нас.
Миша хохочет, поднимая руки:
– Мила, помни о детях. Им нужен отец.
– Я тебя убью! – сжимаю и разжимаю кулаки.
Миша встает, огибает меня по дуге и пятится спиной вперед, все еще продолжая посмеиваться. А мне вот ни фигашеньки не смешно! Вот совсем. Ни капельки! Я ведь когда его проклинала, даже близко не могла предположить, кто станет той самой “плодовитой женой”.
– Родная…
– Миша.
– Моя смерть вопроса уже точно не решит. Просто напоминаю. А вот головняков прибавит. Наследство, похороны, компания. Оно тебе надо?
– Зато, поколотив тебя, я выпущу пар и мне точно станет чуточку легче!
– Ми-и-и-ла… – смеется муж, припуская от меня в сторону уборной.
– Я убью тебя, Румянцев! – рычу я, срываясь с места за ним следом.
С разбега заскакиваю мужу на спину, продолжая его то ли колотить, то ли кусать и щипать за все места, докуда мои длинные руки дотягиваются. Миша затаскивает нас в уборную, и последнее, что доносится нам вслед – смех родителей и испуганное от Натальи Федоровны:
– Дети, самолет не разнесите!
Не разнесем. А вот одному зарвавшемуся, хитрому, невыносимо шикарному Дикарю я точно устрою разнос! Такой, что и три дочки в доме покажутся ему сказкой!
Эпилог. Миша
Спустя три года…
– Сегодня Димка приезжает, – напоминает мне Мила.
Ловлю ее на ходу, притягивая к себе.
– Давай закажем доставку? М? – целую в висок и утыкаюсь носом в макушку, вдыхая запах ее волос.
– Ну ты что? Какая доставка? – возмущается моя любимая женщина. – Да еще и в деревне, – усмехается Мила.
Да! Да-да-да, мы выехали из столицы на недельку-другую в деревню, на ферму. Детям нужен чистый воздух, новые впечатления. Здесь этого хоть отбавляй.
– Ребенка нужно побаловать домашней едой, – улыбается моя фея.
– Этому ребенку уже двадцать. И кормить его домашней едой может и мать. А ты устанешь. А у меня на вечер планы на тебя, – шепчу ей на ушко.
– Ну, я не против вечера, Миша, – тянет Мила. – А что касается Димки, то он едет к нам, а не к ней, это что-то да значит, да? – поднимает голову и целует меня, пробежавшись пальчиками по бороде.
– Угу, – соглашаюсь я.
Димка и правда, почти все свое свободное время, которого не так уж и много, проводит с нами. А точнее, с сестрами. Я рад, что у наших детей взаимная любовь. Девчонки просто без ума от своего старшего брата.
Мы здесь уже несколько дней. Первый день меня не дергали. Размещались с семьей в доме, наводили с Милой порядок, развлекали детвору. Вчера же весь день провел на ферме. Милка отпустила и даже слова не сказала.
Прибежавший Василий чуть не раскланялся, когда мы вышли всей оравой на улицу для прогулки.
– Мы слышали, что вы приехали, Михаил Русланович, – отдышавшись, заговаривает.
– Мы приехали отдыхать, Вася, – отвечаю с нажимом.
– Рад вас видеть, Милена, – обращается к моей жене, кивнув.
– Здравствуй, Вась, – здоровается моя жена.
На ферме за последние семь лет бывал, наверное, раза два в год. Проверял, как обстоят дела. Одно дело – когда ты сам управляешь, другое – когда стоит человек, который управляет и только докладывает тебе о положении дел. Второе не мой вариант. Хочется самому вникать во все нюансы и проблемы. Поэтому по возможности и это свое детище не оставляю на произвол судьбы. Пусть краткосрочные, но наношу визиты, и знаете, мне нравится, как здесь идут дела. Исключительно в гору.
– Я знаю, что отдыхать. Но вы нам очень нужны на ферме, – не унимается парень.
Хотя какой он уже парень? Подрос, возмужал и
