дочка Любушка вошла в тот опасный подростковый возраст, когда даже полноценной семьи бывает недостаточно для удержания в узде брызжущих во все стороны гормонов, умноженных на природную балканскую непоседливость и непосредственность. Внешне — копия мамы, она в свои четырнадцать лет превратилась в сплошную головную боль для крёстного, что прорывалось в коротких, но эмоциональных сообщениях полковника Ежова. Пасти эту термоядерную бомбу в юбке Лёшка собирался всем управлением, а Григорий мечтал делать это лично. Тосковал, бесился, но не мог подвести друга и сказать «Баста! Пусть теперь другие послужат!» Его бы, конечно, поняли и слова не сказали, но стыд за дезертирство, то самое чувство, о котором он сегодня втирал этому незадачливому детективу, остался бы с Григорием на всю оставшуюся жизнь и сожрал бы с потрохами, не дожидаясь пенсии. Поэтому он уже сотню раз стирал набранное сообщение с заветной просьбой об эвакуации, стонал и плакал в подушку от тоски и бессилия, но все равно оставался на том посту, где неожиданно пригодился своему Отечеству.
* * *
Историческая справка:
Список банкиров Стена Бёргстрема, гибель которых относится к загадочным и необъяснимым:
1. Richard Rockefeller, 66, внук John D. Rockefeller.
2. Ryan Henry Crane, 37 лет, работал в JP Morgan.
3. Li Junjie, 33 года, Гонконг, JP Morgan.
4. Jason Alan Salaise, 34 года, IT специалист JPMorgan.
5. Gabriel Magee, 39 лет работал в JP Morgan.
6. Thomas James Schenkman, 42 года, Managing Director, Global Infrastructure JP Morgan.
7. Julian Knott, 45 лет, Director of Global Operations Center JP Morgan.
8. Richard Gravino, 49 лет, IT Specialist JP Morgan.
9. Joseph A. Giampapa, 55 лет, корпоративный юрист по банкротствам, JP Morgan Chase.
10. Shawn D. Miller, 42, Managing Director of Citigroup, New York, America.
11. Tod Robert Edward, 51, vice president of M&T Bank, America.
12. Melissa Millian, 54, senior vice president of MassMutual, America.
13. Eddie Reilly, 47 лет, банкир, инвестирование, Vertical Group, New York.
14. Mike Dueker, 50 лет, работал в Russell Investments.
15. Richard Talley, 57 лет, основатель и президент American Title (real estate titles).
16. James Jr. Stuart 70 лет, бывший президент National Bank of Commerce, найден мертвым вScottsdale, Ariz.
17. Autumn Radtke, 28 лет, президент First Meta, сингапурская компания, торговля виртуальной валютой.
18. Mahafarid Amir Khosravi (Amir Mansour Aria), 45, bank owner, businessman and derivatives trader, Iran.
19. Thierry Leyne, 48, an investment banker and owner Anatevka SA, Israel.
20. Lewis Katz, 76, businessman, lawyer and insider in the banking world, America.
21. Andrew Jarzyk, 27 лет, банкир, PNC Bank, New York.
22. Kenneth Ballando, 28 лет, банкир, инвестирование, Capital Levy, New York.
23. Valtz Nicholas, 39, Managing Director, Goldman Sachs, New York, America.
24. David Bird, 55, Wall Street Journal, и новостная служба Dow Jones.
25. … Lydia, 52 лет, банкир Bred Banque Populaire, Paris.
26. Juergen Frick, 48 лет, президент Bank Frick & Co. AG, Liechtenstein.
27. Tim Dickenson, директор по коммуникациям Swiss Re AG.
28. Trouser William Smith, 58, старший менеджер Deutsche Bank.
29. Calogero Gambino, 41, управляющий директор Deutsche Bank.
30. Jan Peter Schmittmann, 57 лет, высокопоставленный администратор ANB/AMRO, Netherlands.
31. Thieu Leenen, 64, Relationship Manager ABN/AMRO, Eindhoven, Netherlands.
32. Jan Winkelhuijzen, 75, and Commissioner Fiscalist (former Deloitte), Netherlands.
33. Benoit Philippens, 37 лет, директор BNP Paribas Fortis Bank, Ans, Belgium.
34. Carlos Six, 61, Head Tax and member CREDAF, Belgium.
35. Therese Brewer, 50, Managing Director ING Netherlands.
36. Geert Tack, 52, Private Banker ING Haaltert, Belgium.
Глава 29
Париж 2018
Париж и весна. Весенний Париж… Как не переставляй местами эти два прекрасных романтических слова, в этом году они совершенно не сочетались в своей обычной лирической композиции. Апрель решил отыграться за тёплую зиму и поливал всё косыми дождями, холодил пронзительными ветрами и вёл себя, как распущенный мальчишка. Но стереотип «Париж-весна-романтика» брал своё, и влюблённые парочки попадались во всех уголках чудесного города. Они бродили по улицам и аллеям, задорно смеялись, обнимались-целовались под дождём, под зонтиками, под деревьями, в глубинах кафе. Любовь, словно знаменитые парижские каштаны, распускалась красными, белыми и розовыми соцветиями, вопреки погодным выкрутасам.
Влюбленные начала XXI века внешне мало походили на романтичные зарисовки художников, оккупировавших календари и открытки. Стройная девичья фигурка в лёгком плаще под красным зонтом рядом с широкоплечей мужской, а-ля Джеймс Бонд, ушла в историю. Париж утонул в «шоке эпох»: черные ажурные чулки и какие-нибудь крестьянские чоботы, длинный грубо вязаный свитер вместо платья и берцы десантника, мягкий льющийся плащ и драные расклешенные джинсы. Авангардный стиль, пришедший не просто из Нью-Йорка, а из Гарлема, оккупировал законодателя моды. Волочащиеся по земле не то брюки, не то джинсы, а именно штаны, баскетбольные трусы и майки на 5 размеров больше, бейсболки с километровыми козырьками и брюки с сотней накладных карманов, служившие когда-то рабочими комбинезонами… Всё это, в сочетании со льющейся откуда-то из кафе мелодией оркестра Поля Мориа возле Эйфелевой башни, создавало непередаваемую эклектику и откровенно мешало произнести, лениво глядя на окружающий пейзаж, простые слова — «обычное парижское утро».
Двое немолодых, но ещё статных и подтянутых мужчин, неторопливо прогуливающихся по набережной Сены, на этом празднике жизни чувствовали себя чужими по возрасту и по одежде.
— Мне прожужжали все уши, что воздух Парижа особенный, — пожаловался один из них, остановившись и вдохнув полной грудью, — но именно этого я и не чувствую.
— Я бы даже сказал, что воздух Парижа неприятен, ибо несет в себе вонь поп-корна и всякой прочей дряни, напоминая дешевые районы азиатских стран, — отшутился собеседник, провожая скучающим взглядом стайку галдящих темнокожих подростков. — Раньше, когда мостовые мыли шампунем… Я еще застал это время. Да, что-то в этом было. Сейчас парижских ароматов не осталось даже в индустрии моды. Каждый день во Франции продается двести тысячи флаконов духов и одеколона, но почти вся стоимость «Герлена» или «Шанель» уходит не на алхимию создания, а на рекламу.
— Что же тогда здесь осталось неизменным?
— Чревоугодие. На каждом шагу в Париже встретишь кафе или ресторан. Нескончаемый ряд ресторанов! Хочется задать вопрос: когда же вы, наконец, нажрётесь?!
— Жаль. Париж имеет такую романтичную историю! — искренне вздохнул первый.
— Свою историю французы знают плохо или очень плохо, — улыбнулся второй. — Конечно же, я говорю о белых, настоящих французах,
