пару слов уложиться, когда два года идзумо не видел. Считай, вечность прошла, слишком многое изменилось. Мне ещё говорить и говорить с ним. Но это позже. О нет…
— Ты чего, Чак? — не поняла Кими, косясь на меня.
Я взглядом указал вперёд, после чего пояснил:
— Паксус, наконец, добрался до Лабиринта. И, похоже, он от этого не в восторге.
Согласно договору с Фрегами, мой чрезмерно прилипчивый сосед по комнате теперь не моя проблема, а их ученика (и заодно своры его прихлебателей). Не то, чтобы он так сильно докучал, просто жизнь у меня насыщенная, и хронический отвлекающий фактор в ней явно лишний.
Я уж молчу о том, что вечно подглядывающий и подслушивающий ученик может узнать то, что ему знать совершенно не обязательно. Он ведь и вокруг беседки крутился, и пытался ночами за палец меня хватать, поверив в байку, что таким способом можно заставить спящего человека не только разговорить, а и правдиво отвечать на вопросы. Дошло до того, что неугомонный сосед проверял в библиотеке Стального Замка каждую книгу, к которой я хотя бы случайно прикоснулся. Собирая вот так, тотально, всю доступную информацию, даже человек без аналитических способностей рано или поздно способен додуматься до чего-нибудь нежелательного.
Потому что вокруг меня этого самого нежелательного хватает.
Дорс, разумеется, не пришёл в восторг, когда ему сообщили, что кое-кому придётся поработать нянькой при ученике, обременённом необычными психологическими проблемами. Ну да сам виноват, нечего было со мной отношения портить. Главы семьи дали ему чёткое указание: Паксуса необходимо любыми способами довести до первой полусотни рейтинга. Если этого не случится, семья будет недовольна.
А для Дорса недовольство родных — раскалённый нож в самое болезненное место. Как там выразился великий мастер Ретто? «У него пик юношеского превознесения семейных достижений». Так что в Стальном Замке теперь каждый день бесплатный цирк, к великому восторгу множества учеников, которых этот несносный Фрег успел довести до белого каления.
Теперь Паксус учит теорию и отрабатывает практику. Причём учит прилежно. Ведь если получает штраф, Дорс и его дружки устраивают подопечному «сутки ненависти», всячески унижая и при любой возможности применяя меры физического воздействия. В такие дни обязательные посещения зоны спаррингов на утренней разминке становятся нелёгким испытанием. Вместо символического боя с первым попавшимся учеником соседу приходится всерьёз отбиваться от какого-нибудь мордоворота-акселерата. Лупят нешуточно и стараются делать это как можно унизительнее. Жаловаться бессмысленно, потому что всё происходит в рамках правил.
Или почти не выступая за эти рамки.
Все детали «педагогики от Фрегов» мне неизвестны, но, несмотря на неприкрытое недовольство соседа, не могу не признать её эффективность. Ведь времени всего ничего прошло, а Паксус уже получил доступ в Лабиринт, куда сейчас и направляется. Между прочим, впервые за всё время допущен. Для человека, который в первый день уверял, что заявился не учиться, а отчисления добиваться, достижение невероятное. Самым отстающим посещение Скрытого Города не светило ни при каких раскладах.
А он как раз вечный отстающий.
С первых дней.
Завидев меня, Паксус чуть выше своего роста не подпрыгнул. Бесхитростно извернувшись, он сумел выскользнуть из окружения Дорса и его дружков, после чего помчался ко мне со всех ног. Для его «тюремщиков» такой манёвр стал сюрпризом, среагировали слишком медленно. Не успели помешать соседу добраться до вожделенной цели.
До меня.
Затормозив, Паксус затараторил с бешеной быстротой:
— Чак, я всё осознал, я больше никогда в жизни не буду тебя доставать. Я стану помогать тебе во всём, о чём попросишь. Я даже близко не подойду к тебе и Кими, если сам не разрешишь. Клянусь! Только прошу тебя, позволь в Лабиринт пойти вместе с тобой. Именно с тобой, без Дорса. Умоляю!
Торопливо приблизившийся Дорс услышал последние слова. С одной стороны, ему самому не нравилось возиться с моим соседом, но с другой на него давит приказ семьи.
А семья — святое.
Нехорошо на меня покосившись, Дорс ухватил Паксуса за плечо, грубо развернул и процедил:
— Ты куда это собрался, неудачник? Поссориться со мной решил?
— Дорс, я даже не думал с тобой ссориться! Отпусти!
— С Чаком ты в Лабиринте не сможешь учить то, что до этого выучить не успел. Забыл, что у тебя куча пробелов в программе? Так что тренироваться даже в Лабиринте придётся. Сам же знаешь, что иначе пожалеешь. Давай-давай, позорник, шагай, время дорого.
Сосед опустил плечи и поплёлся к воротам так, как приговорённому к смерти полагается плестись. Его тут же взяли в клещи дружки «предводителя шайки», а сам Дорс направился следом, напоследок мазнув по мне ещё одним нехорошим взглядом.
Ну всё, за Паксуса я спокоен. Сосед в надёжных руках.
Даже слегка завидую Дорсу. Очень уж хороши его «ежовые рукавицы». Сам бы я в условиях строгой дисциплины Стального Замка вряд ли сумел довести юного аристократа до такой стадии покорности.
Глядя им вслед, Кими покачала головой:
— Паксус странный. Мне его даже жалко.
— Честно говоря, мне тоже. Не повезло бедолаге с семьёй, устроили ему кучу психологических проблем. Но мы с тобой не лекари душ, и вообще это не наше дело. С Дорсом ему живётся несладко, но зато успеваемость вон как быстро подтягивается. Суровые меры явно идут на пользу.
Сержанта мы не повстречали, так что без лишних разговоров отметились у рядового служителя, честно отстояв очередь за Дорсом и его дружками.
Те, прежде чем направиться к дверям, кучно расположились на выложенном жёлтой плиткой круге по центру зала и принялись хором скандировать: «Амфитеатр! Амфитеатр! Амфитеатр!»
— Что это с ними? — удивилась Кими.
Служитель, вписывая нас в учётную книгу, пояснил, не отрываясь от своего занятия:
— Некоторые охотники верят, что если в пределах круга правильно произнести название яруса, обязательно на нём окажешься. Я этот «Амфитеатр» иногда слышу по двадцать раз за день. Вот уж не думал, что суеверие до Стального Замка добралось.
Проходя мимо скандирующих заветное слово учеников, я не удержался и внёс небольшой диссонанс:
— Рунные тени!
Чувствуя спиной изумлённые взгляды тех, кто это услышали, я гордо прошествовал к ближайшим дверям.
Заходя за мной, Кими одобрительно шепнула:
— Правильно, Чак. Вдруг это суеверие не пустое.
— Вообще-то я просто шутил над этими простаками.
— Да это понятно. Но знаешь, некоторые суеверия не на пустом месте возникли.
Кими начала было закрывать дверь, но та распахнулась с такой силой, что девушку отбросило к противоположной стене невеликого помещения.
Внутрь ворвался Паксус. В его глазах плескался коктейль из страха, безумия и той особой решительности, с которой люди отваживаются на самоубийственный подвиг.
