– Вот и особняк гадалки. – Лада кивком указала на здание, появившееся в окне кареты.
– Хороший домик, – оценил Еремеев.
Горан встретил их на подворье, но разговор начали лишь в дальней угловой комнате особняка – одной из немногих, где ремонт не требовался.
– Вот это письмо я получил от Зарины, когда поджидал ее после разговора с важной персоной. – Здоровяк передал лист бумаги боярину. – Саму ее больше не видел.
– Кто передал письмо? – спросил Александр.
– Есть у них один майор…
– С ним уже виделись, – кивнул Еремеев и пробежался глазами по строчкам.
Зарина написала, что вынуждена уехать в целях безопасности и оставляет пока дом Горану, чтобы тот присмотрел за ремонтом.
– Я могу съехать хоть сегодня, – с готовностью предложил смотритель, когда боярин закончил читать.
– Можешь оставаться здесь хоть до скончания века, – махнул рукой Еремеев. – Расскажи, что тут у вас произошло?
Примерно полчаса здоровяк описывал две схватки с бандитами и последствия, которые в итоге привели к отъезду Зарины.
Во время его рассказа Александра то и дело посещала мысль, что безопасное место, куда он отправил жену, оказалось для Зарины едва ли не убийственным, начиная с момента прибытия в Вязьму. Потом становилось все хуже и хуже.
«А я думал, лишь мне свойственно притягивать к себе напасти. Определенно, это заразная особенность. Придется Зарину больше не отпускать от себя. Глядишь, ее неприятности наложатся на мои и уничтожат друг друга. Пресловутый минус на минус».
– Горан, скажи… Когда ты в этом доме остался один, неужели ни одна сволочь даже камень в окно не бросила?
– Мало того, я ни одного косого взгляда не заметил. Правда, по округе поползли слухи, что в здании завелись привидения. Может, все из-за этого?
– Слухи? – заинтересовался Еремеев. Какая-то мысль промелькнула в голове Александра, но ее сбила чужая:
«Тот тип, что слова взвешивал, к дому подходит. И не один», – доложила Жучка.
Иэлигана долго терзало любопытство, что же такого он высыпал в болото по приказу страшной старухи? На вид это были какие-то семена, однако дух от них исходил знойный, что не подходило для растений. Опять же, бабка грозилась, что семена как-то навредят Даниле, однако сорока на хвосте принесла: боярин выехал с земель смоленских.
Все это вместе взятое побудило эльфа посетить угодья, кои для шишколобых считались крайне опасными.
Стоило ему оказаться на чужой территории, Иэлиган обратился в слух и зрение и двигался гораздо осторожнее. Увидел издали дуб – сделал крюк, заметил лесную живность – притаился… Эльф потратил полдня, чтобы добраться до края болота, где он высыпал семена.
Запах гари разносился за версту, причем это был запах гнилой гари. Шишколобый собрался было повернуть назад, но стало жаль времени, уже потраченного на дорогу, и он двинулся дальше. Наконец выбрался на берег того самого болота.
Ему открылась необычная картина: круг выжженной земли, окруженный двумя рвами. За внешним, заполненным водой, возвышался свежий вал.
«Семена выжгли часть болота? – удивился Иэлиган. – Но при чем тут Данила? И как это может ему навредить? Неужто старуха меня обманула?»
– Притопал полюбоваться на деяния рук своих, милок? – раздался за спиной скрипучий голос. – И как, радует глаз?
Эльф повернулся и обомлел: знакомая кикимора пришла вместе с тремя тритонами-переростками. Однако не они внушали эльфу страх – на плече хозяйки болота сидел комар размером с ворону.
– Я… это… просто заблудился, уважаемая, – промямлил шишколобый.
– Заблукал, значит, – протяжно вымолвила кикимора. – Как же тебе не подфартило, сердешный. А у меня вот нынче собачки не кормлены. И пуще других яств они любят брехливых эльфов. Глянь, как на тебя смотрят. Соври еще.
– Зачем?
– Тогда они быстрее тебя слопают, меньше мучиться будешь. Чай, не впервой в моих владениях встречаемся, считай, сроднились. – Кикимора изобразила обворожительную улыбку, от которой у впечатлительного эльфа сердце пропустило пару ударов.
– Меня одна уродливая старуха попросила какие-то семечки принести и кинуть в болото. Сказала, от этого боярину Даниле беда случится. Вот я и не удержался. А нынче пришел поглядеть и убедился, что бабка та обманула, – скороговоркой выпалил Иэлиган.
Теперь он опасался сказать хоть слово лжи, чтобы не разжигать аппетит зубастых тритонов.
– Что за старуха? – продолжала допрос кикимора, отключив голодный интерес тритонов к шишколобому.
– Она себя не называла, но постоянно кхекхекала.
– Так то – сестрица моя родная, злыдней кличут. Видать, хотела тебя как подарок преподнесть – в моих топях еще ни разу шишколобые не тонули. Чаяла, из них болотники башковитые получатся?
– Из меня башковитого не получится, я ж токмо одни глупости творить горазд. – Эльф не сводил глаз с комара. Его природная спесь куда-то улетучилась, и сейчас он был готов наговорить на себя что угодно, лишь бы выбраться отсюда живым.
– Твоя правда, с мозгами у тебя нелады. Другой бы уж давно в толк взял, что боярина Данилу негоже от дел отрывать, а тебе все невдомек. А раз мозгов в башке нет, зачем лишний груз на плечах таскать?
– Мне не мешает… – еле слышно выговорил Иэлиган, от страха потеряв голос.
– Тебе? Может, и так, зато другим одни хлопоты. Прямо и не знаю, что с таким лучше сотворить? Прибить сразу, чтобы не мучился, али…
– Лучше второе, – поспешил эльф.
– …али подвесить за ноги, чтобы голова в жиже болотной с недельку помокла – авось поумнеет? Говорят, грязями что угодно излечить можно.
– Может, я просто уйду и никогда сюда больше…
– Коли мозгов нет, ты завтра же забудешь слова свои, шишколобый, а мне отлавливать вашего брата недосуг. Так что сотворю тебе напоминалку надежную.
– Это как?
– У кого своя башка не варит, тому запрет через кровь можно устроить. Но для того придется тебе подвиг великий свершить.
– Какой? – Сейчас Иэлиган был согласен на все.
– Комарика моего не спугнуть, пока он кровушку твою пить станет.
– Это как? – повторил эльф, вздрогнув всем телом.
– Постой с минуту, не шелохнувшись, иначе смертушку лютую примешь, – объяснила кикимора, стоило громадному комарику взлететь и направиться к эльфу.
Иэлиган от ужаса остолбенел и действительно застыл на месте, подобно статуе. Пока кровосос сидел на плече, он даже дышать перестал.
– Вот и усе, сердешный. Кровушка твоя теперь смешается с жижей болотной, и стоит твоей ноге поганой ступить в мои угодья, глазом не моргнешь, как утопнешь в ближайшей луже. Уразумел?
