Немного недоумённо думал я, примеряя, в общем и целом, довольно приятно облегающую ступни обувку. И только потом, невзирая на упорное, раз за разом повторяемое фарцовщиком исковерканное слово, до меня дошло, что это, переделанное неграмотным спекулянтом производная от слова "кросс".
"Кроссовки"! Вот как правильно нужно было именовать продукцию забугорной лёгкой промышленности! А не этим, вызывающим смешанные и не эстетические чувства, режущим ухо нормального человека словом!
Пошелестев пакетами и потеребив разложенное на стоящем у стены диване великолепие я немного подумал, пытаясь вспомнить, во что были одеты некоторые, не так, чтобы часто но, время от времени встречавшиеся в городе, "продвинутые" молодые люди.
И, прикинув, так сказать "...к носу", выбрал пару синих штанов с бронзовыми заклёпками, серую майку с силуэтом лохматого парня с электрогитарой, а так же чёрную, сшитую из свиной кожи, куртку.
Но ноги взял то, что, как уже для себя выяснил, называлось "кроссовки". И, кивнув на дверь, вопросительно поднял бровь.
- Я переоденусь?
- Да, пожалуйста! - Засуетился хозяин квартиры, с видимым невооружённым взглядом сожалением, глядя на присмотренные мною вещи. - Ванная слева по коридору.
"Да уж найду". - Внутренне хмыкнул я, оставляя товарищей и спекулянта дожидаться моего "перевоплощения".
Которое, кстати, заняло не так уж и много времени. Разумеется, в положенное в армии "время сгорания спички" я не уложился. Ну так и, внимательно бдящий за "превращением салаги в воина" старослужащий надо мной не стоял.
"Интересно, служил ли я в армии"? - Запоздало подумал я.
Но, так как не спешащая возвращаться память, а так же, отбитая так не вовремя прилетевшим в затылок газовым баллоном бестолковка, на никак не откликнулись, просто предпочёл выбросить неактуальные в данный конкретный момент мысли из головы.
- Хорош! - Радостно констатировал Василий, когда я, вернувшись в комнату, предстал перед коллегами. И, желая видеть меня во всей красе, попросил. - Покрутись, а?
"Я тебе что, блядь, вешалка на подиуме"? - Отчего-то разозлился я.
Но, так как организовал всё это заимствованное великолепие наш пронырливый капитан, понял, что отказывать товарищу в такой маленькой просьбе не стоит.
Всё ж таки, для общего блага старался. Для того, чтобы моя, прямо скажем, не вызвавшая бурных откликов ни в одной душе идея, худо-бедно претворилась в жизнь.
Загнав некстати вылезший гонор куда подальше, я обернулся вокруг своей оси и, остановившись, посмотрел на присутствующих. Пытаясь по выражению лиц оценить, "как оно"?
На моське невольного "костюмера", под давлением обстоятельств в виде внезапно наехавших на бедолагу нас, была написана печальная обречённость. Он как будто прощался с выданными на прокат шмотками, и в глазах его, кажется, навсегда поселялась вселенская грусть.
Не понимая, что так опечалило фарцовщика, я перевёл взгляд на лучащегося довольством и оптимизмом Васю и, надо сказать, тут было "всё в порядке". Как и следовало ожидать, он получал кайф от созерцания "дела рук своих" и, я бы даже сказал, испытывал некоторый триумф.
Наслаждаясь моментом и, то и дело, оглядываясь на Анатолия Викеньтьевича. Выражение лица которого было, если можно так выразиться, довольно-таки скептическим. Недоверчивым, то есть.
Он, как будто, наблюдал на несмышлёным младенцем, вырядившимся в костюм с чужого плеча и, приклеив накладные усы, пытавшимся вжиться в чужую для себя роль.
"Что не так"? - Спеша узнать компетентное мнение, вытаращив глаза и вскинув брови, молча дёрнул головой вверх я.
"А, хрен знает". - Так же безмолвно пожал плечами старший товарищ. И, в задумчивости повращав в воздухе кистью руки, кивнул на виднеющееся в дверях, висящее в прихожей зеркало.
Выбравшись в коридор, я внимательно осмотрел себя и, в общем и целом, не нашёл никаких изъянов. Новые вещи приятно холодили кожу и, местами топорщась, прямо-таки кричали о собственной "только что купленности".
Ну или, в нашем конкретном случае, беспардонной "отдолжленности". Правда, посвящать всех и каждого в тайны нашего маленького гешефта я не собирался, так что проблемы в этом не видел.
"Нормальный такой прикид". - Довольно рассматривал своёго двойника я. - И чё Викеньтьичу не нравится?
И, так бы и оставался в неведении, если бы взгляд не упал на приколоченную за спиной вешалку. На которой висела одежда, таскаемая каждый день барыгой и выглядевшая... затасканной и потёртой.
Немудрящий и такой простой паззл сложился в моей голове. Всё встало на свои места и, понимая, как выглядел в глазах имеющего гораздо больший жизненный опыт начальника, я про себя ругнулся.
"Дебил, блядь"! - Корил я себя нелицеприятными словами. - "Конспиратор хуев! Ты кого наебать хотел, фраерок залётный"!
То есть, простите за мой французский, недальновидный и излишне самоуверенный молодой человек, наивно полагающий, что таким немудрящим маскарадом сможет ввести в заблуждение битых жизнью и постоянно ходящих по краю, лиц цыганской национальности.
"Да тебя ж на перо посадят и прикопают по-тихому". - Продолжал топтаться по собственной глупой гордости, "великомудрый" я.
И, скорее всего, так как санкция на "работу под прикрытием" не была получена, дело так и не будет раскрыто.
Вне всякого сомнения, убийство сотрудника милиции - случай, как говорится, из ряда вон. Но, так как идти на разведку мне предстоит одному, а разрешение ну, по крайней мере, согласованного в верхах и официального, никто не давал, спишут мой хладный труп вчистую. А статистика пополнится ещё одним нераскрытым "висяком".
Чутка взбодрённый этими, отрезвляющими мыслями, я спустился с небес на землю и, сграбастав старые шмтотки и, вернулся в к многоуважаемому общству. И, положив вещи на диван, попросил.
