— Короче, уезжать с тобой она отказалась.
— Угу, — мрачно буркнул рокер, уделяя внимание алкоголю. По всему было видно — воспоминания, как и разговор, давались ему нелегко. — Надо было ее тогда забрать, надо было! Но Белка взрослый человек, силой же не утащишь. Я туда раз в месяц мотался, проверял, что да как, с мелким возился. И я хрен знает, в какой момент и что пошло не так. Сеструха в Маське души не чаяла, парила, как коршун, гоняла от него всех. Ночами не спала, себя до истощения доводила, но лишь бы мелкий был здоров, накормлен и весел. А этот полудурок, по всей видимости, за старое взялся. Снова свесил на нее дом, сад, готовку, ребенка… Сам появлялся раз в пятидневку, пропадая то на работе, то по бабам. Макс его за отца-то не считал, потому что не видел почти. Белке-то поначалу ровно на него было, ее только ребенок заботил. А потом… сам знаешь, как бытовуха выматывает. А тут два года без сна и отдыха, забот выше крыши, ни помощи, ни сочувствия. Она выдыхала только, когда свекровь являлась, да я приезжал, и то боялась мелкого хоть на минуту оставить. Главе семейства там по боку, что в его семье происходит, а жена у него модельер, неделю дома, месяц за бугром…
— И ее нервы стали сдавать, — констатировал Владислав, уже самостоятельно наполняя опустевший бокал. Рассказанное слишком яркой картиной встало перед глазами, вызывая сильную злость и отвращение. Алехин не понимал… нет, просто отказывался понимать! Каким моральным уродом нужно быть, чтобы так издеваться над собственной женщиной, воспитывающей твоего же ребенка?
Воспитание детей хуже работы, в нем нет выходных, отгулов или праздников. Ежедневная стирка-уборка-готовка по несколько раз в день, уход, забота… Особенно в огромном доме, где есть еще и сад!
Имея неплохую финансовую базу, неужели было сложно нанять если не няню, то хотя бы садовника и уборщицу? Да, многие матери прошлого века растили детей и без вспомогательных приспособлений вроде посудомойки и стиральной машины, ухитряясь воспитывать одновременно по четыре-пять, а то и больше детей. Но какая необходимость сейчас в этом?
Зачем превращать любимую женщину в помесь швабры, стиральной доски и кухонной утвари? Она тоже человек, она тоже может заболеть и устать…
Хотя… ключевое слово во всех размышлениях Алехина было «любимую». Любимую женщину. Над любимой женщиной так не издеваются, стараются ей помочь, оберегают и защищают.
Станиславе просто не повезло нарваться на долбоё…
— Сдавать — не то слово, — подтвердил Харлей. Отодвинувшись чуть подальше от стола, он выставил на его край локти, запуская уже обе ладони в густую медную шевелюру. — О садике там речи не шло, пока ему три не стукнет, а нервы Белки уже были на пределе. Я даже не удивился, когда узнал, что она загрипповала. Это как раз накануне разборок с Ришкиным ректором было. Сразу хотел явиться, только сеструха отговорила, там днюха ее придурка приближалась. Я обещал после Нового Года приехать…
— И приехал? — видя, что Добрынин замолк, спросил Цепеш. Затянувшая пауза его очень, очень насторожила…
— Приехал, млять. Приехал! — байкер зло хохотнул. И едва ли ни в первый раз поднял на своего собеседника бешеный взгляд. — Только Белки там уже не было, Влад. Ни Белки, ни мелкого!
— То есть… как?
— А вот так, — снова махнув приличную дозу конька, владелец клуба закурил. — Этот хрен заявил, что отдыхать их с Максом отправил, в теплые страны… Я не поверил. Только как обратное докажешь? Стаська трубку не берет, предки его сами где-то на побережье. Заявление о пропаже писать? Менты плечами пожимают и отвечают, что раз муж сказал, на отдыхе, значит, так оно и есть… Я два месяца спать не мог, Цепеш. Два чертовых месяца! Я с ног сбился, поднимая связи, пытаясь пробить их местонахождение, здесь или заграницей.
— Нашел? — машинально спросил блондин… И тут же себя мысленно одернул. Конечно, нашел, раз Стася у него живет последние несколько месяцев!
С каждой новой новостью, с каждой вскрывающейся подробностью контролировать себя становилось все труднее и труднее…
Алехин сам не понял, как снова потянулся за бутылкой.
— Нашел… Нашел, бля! — рыкнул Харлей, подскакивая с кресла. Сделав несколько шагов вдоль стола, он вскоре остановился, тяжело дыша… и с силой врезал кулаком по подоконнику, не сумев сдержать свой гнев.
Владислав молча пережидал вспышку ярости, чувствуя нарастающее в душе волнение. Что еще этот ублюдок успел сделать девушке? И не связано ли это с…
— Андрюху Долгова помнишь? — не оборачиваясь, вдруг спросил байкер. — Учился с нами, вертлявый такой паренек. На журфак потом ломанулся.
— Наслышан.
— От него я узнал, — рухнул обратно в кресло Добрынин. — Что Белка… в психушке.
— Что? — короткое, но емкое слово, стало единственным, что сумел выдавить из себя юрист. На языке вертелась куча матов, еще больше вопросов, и пусть в голове его бились мысли в таком направлении, учитывая недавние события, услышанное все равно выбило весь воздух из легких.
— То, бля! — огрызнулся Харлей. — Я охренел, когда услышал. Проныра этот… ему всегда мировая слава покоя не давала. Обычных новостей не хватало, вот и решил сделать эксклюзив, мать его за ногу! Притворился психом и проник в психиатрическую клинику соседнего города. Косил под шизофреника, искал чернуху для убойной статьи, а нашел…
— Стасю, — с заметным трудом, глухо выдавил из себя Алехин. — Твою ма-а-ать…
— Это самое мягкое, что я мог сказать тогда. Сказать, что я охерел, значит тупо засунуть язык в задницу! На той днюхе… Этот долбоящер заставил Белку праздник, млять устроить. Дружков своих позвал, сидел побухивал, пока сеструха с температурой металась между столом и кухней! Нашел прислугу, ублюдок… Она никакущая, а эти лошади сидят, кальян потягивают прямо при мелком. Макс, естественно, свалил от них к мамке. Та чуть ни в обморок падает, что-то у нее там то ли сгорело, то ли хер знает что… Ну, муженек и выступил прилюдно на тему, какая хреновая она хозяйка. А тут еще мелкий от скуки к торту полез, и перевернул махину эту, у какого-то там крутого кулинара заказанную. Естественно, кони в ржач, Белка в слезы, этот глумиться, что мать из нее тоже никакая… А племяш чувствительный, ее утешать полез не вовремя, ухитрился что-то еще разгрохать. Ну, у сеструхи нервы сдали, она ему затрещину и залепила.
— Только не говори, что…
— То самое, Цепеш. То самое… Малой от подзатыльника отлетел и об стол ударился, а Белка аж посинела вся от шока, — байкер рассказывал с такой болью и ненавистью, будто присутствовал там лично. — Она, млять, по заднице его шлепнуть не могла, рука не поднималась, а тут… Она к нему, а он перепугался и убежал. Гости фиговы тут же свое порицание высказать решили, моралисты, хер этот туда же… Нервный срыв обеспечили девчонке, дебилы!
— Только не говори, что она сама согласилась лечь в психушку, — понимая, что сидеть он уже не может. Алехин поднялся и торопливо закурил, чтобы хоть как-то занять подрагивающие руки. — Харлей, бл*ть!
