стал его нахлестывать, приговаривая:
— Отдавай мои семь талеров!
Выпорол барона и удрал. Вернулся слуга с аршином, видит — барон на земле лежит. А барон ему:
— Иди за лошадью, заболел я.
Через некоторое время вырядился крестьянин странствующим лекарем, пришел к барону и говорит:
— Узнал я невзначай, будто господин барон занемог.
Пощупал лекарь пульс и добавил:
— А ведь господин барон с перепугу занедужил.
— Верно, — подтвердил барон.
— Надо бы в горячей баньке жилу вскрыть да всю дурную кровь спустить.
Велел барон баню затопить. Пошли они оба с лекарем в баню. Да, как на грех, позабыл лекарь рожок в замке. Послали за ним слугу. Пока слуга за рожком ходил, выпорол крестьянин барона на полке за семь талеров да и был таков.
В один прекрасный день, когда барон уже выздоровел, стоял он в халате у открытого окна. И увидал, что скачет верхом мимо усадьбы тот самый крестьянин, который его выпорол. Закричал барон, чтобы изловили злодея. Все, кто дома был — служанки и сама барыня, — похватали кто кочергу, кто вилы и побежали крестьянина ловить. А крестьянин спрятался во ржи, потом через кухню прошел к барону в комнату, задрал на нем халат и ну хлестать барона, приговаривая:
— Отдавай мои семь талеров!
Так из-за семи талеров барона три раза выпороли.
Пшик
Однажды поломалась у барина карета. Счастье еще, что тут кузнец был. Велел барин починить карету, а кузнец запросил за работу целый рубль. Делать нечего, пришлось раскошелиться. А домой едучи, барин все пуще распалялся:
— За эдакую безделицу целый рубль содрал! А сколько он тут поработал? Выходит, кузнец больше заработать может, чем барин, что в карете ездит. Коли подумать хорошенько, и я смогу кузнечные работы делать да целковыми карман набивать. Погоди-ка, надо бы тихомолком приглядеться, как кузнец работает, а там на Юрьев день прогнать его из имения. Сам буду кузнечить!
Ладно. Зачастил барин в кузню. И расспрашивает кузнеца, и то да се рассказывает, а сам все приглядывается, как кузнец кует. Через некоторое время, обучившись на глаз кузнечному ремеслу, прогнал барин кузнеца — пусть идет на все четыре стороны. Сам, мол, со своим кучером кузнечить будет: барин, вишь, ковать будет, кучер — мехи раздувать.
Ладно. На другой день пришел из соседней волости один казенный крестьянин с большим куском железа и попросил лемеха выковать. Барин, как заправский кузнец, тотчас же взял железо, сунул в огонь, насыпал сверху большую груду углей и говорит:
— А ну, кучер, дуй!
Кучер и задул, бедняжка, что есть мочи, пока железо добела не раскалилось. Тут барин швырнул железо на наковальню и велит крестьянину:
— Бей!
Подхватил крестьянин большой молот и давай бить — искры так и посыпались. Бьет он, бьет — железо уж стало тонким-претонким, а кузнец и в ус не дует, знай свое твердит: «Бей, пока не остыло!» Наконец железо почернело. Делать нечего, пришлось опять сунуть железо в огонь, насыпать большую груду углей:
— А ну, кучер, дуй!
Кучер, бедняжка, дул, пока железо опять не побелело. И давай опять ковать. Крестьянин, правда, сомневаться стал:
— Эдак-то мы все железо пережжем, — сказал он, — никаких лемехов не выйдет.
— Как не выйдет? — рассердился барин. — Будут тебе лемеха. Это ты, дурень, бить не умеешь. Кучер, поди-ка сюда, ты лучше управишься, бей ты!
Взял кучер молот, ковал, ковал, а лемеха ну никак не выходят.
— Никудышное твое железо, не выйдут из него лемеха, лучше я топор выкую.
— Что ж, куйте топор, топор тоже в хозяйстве пригодится.
Опять раскалили они железо и куют, куют что есть мочи. Немного погодя увидел барин: железа-то мало осталось.
— Слышь-ка, хозяин, топор тоже не выходит, выкую я нож.
— Что ж, куйте нож, он тоже в хозяйстве сгодится.
Опять раскалили они железо и куют, куют что есть мочи. Немного погодя увидел барин: железа-то совсем уж мало.
— Слышь-ка, хозяин, нож тоже не выходит, выкую я шило.
— Что ж, куйте шило, шило тоже в хозяйстве сгодится.
Опять раскалили они железо и куют, куют что есть мочи. Немного погодя увидел барин: железа-то почти нет, так, совсем пустяковый кусочек остался.
— Слышь-ка, хозяин, шило тоже не выходит, выкую я пшик.
Сказал это барин, взял тот кусочек, что от железа остался, раскалил добела и бросил в воду.
Пшшик! — зашипело в воде, вот пшик и готов.
Сделав пшик, барин плату потребовал как за настоящую работу — целый рубль.
— Денег у меня нет, — сказал крестьянин, — однако пшеница дома есть! Приезжайте, господин кузнец, я с вами честь по чести расплачусь.
И уехал крестьянин домой. Барин тут же приказал кучеру заложить карету, и поехали они вслед за крестьянином, чтоб быстрей плату получить. Всю дорогу барин кучера учил:
— Слышь-ка, я сам в амбар за пшеницей пойду, я-то ведь лучше знаю, сколько мне за работу причитается, а ты оставайся во дворе и слушай. Коли скажет хозяин: «Довольно!» — ты кричи: «Сыпь и на мою долю! Тяжко мне было бить!»
Приехали они. Хозяин тотчас повел нового кузнеца в амбар. А там за дверью два дюжих парня притаились. Схватили они барина, растянули на полу, а хозяин давай его хлыстом стегать. Не хотел барин, чтоб кучер знал, что его выпороли, терпел, зубы стиснув. Отстегал хозяин барина хорошенько и говорит парням:
— Довольно!
А кучер со двора в ответ:
— Сыпь и на мою долю! Тяжко мне было бить!
— Коли так, — смеется хозяин, — мне-то что — всыпем еще!
Схватили парни барина вдругорядь, а хозяин, не скупясь, отмерил долю кучера незадачливому кузнецу.
По дороге домой стал барин кучера бранить:
— Черт бы тебя побрал, кучер! Зачем ты кричал, чтобы еще сыпали?
— Ой, барин, ведь вы сами так велели!
— Ладно уж, ладно! А вот домой приедем — тотчас же сожги эту проклятую кузницу: больше я ковать не буду.
Скаредный барин
Жил некогда неслыханно богатый барин. И такой он скаредный был, что жениться опасался: жена, мол, есть много будет; такую же, чтоб совсем не ела, нигде ведь и не сыщешь.
А в той же волости у одного бедняка была раскрасавица дочка. И каждое утро, окна протирая, она рот разевала; видать, уж такая привычка
