Книга Комната убийств - Филлис Дороти Джеймс

Дэлглиш почувствовал облегчение, когда выяснилось, что Майлс Кинестон готов немедленно поступить в его распоряжение. В момент звонка тот начинал лекцию в учебной больнице и был способен легко ее перенести. Как один из самых востребованных патологоанатомов в мире, он запросто мог оказаться занятым с каким-нибудь «вонючим трупом» в далеком поле или его могли вызвать на материк. Другие служащие при министерстве патологоанатомы были доступны и отменно компетентны, однако Дэлглиш предпочитал Майлса Кинестона. Два человека, которые почти ничего не знают о личной жизни друг друга, не имеют никаких общих интересов, кроме работы, редко видятся так, чтобы рядом не лежало мертвое и нередко смердящее тело, они при каждой встрече чувствовали взаимное уважение и уверенность, что поймут друг друга без слов. Слава и известность некоторых случаев, особенно широко освещавшихся в прессе, не превратили Кинестона в примадонну. Когда его звали, он приходил сразу и обходился без этих замогильных шуточек, присущих некоторым патологоанатомам и детективам: противоядия от ужаса и отвращения. Отчеты Кингстона о вскрытии выглядели образцом ясности и хорошей прозы, а выступая в качестве свидетеля, он всегда заставлял к себе прислушиваться. Майлсу и в самом деле грозила опасность оказаться в глазах окружающих непогрешимым. Память о великом Бернарде Спилсбери еще была свежа. Если свидетелю-эксперту достаточно лишь появиться, чтобы ему сразу поверили, для судопроизводства это нездоровая ситуация.

Ходил слух, что Кинестон мечтал выучиться на терапевта, но потом сменил специализацию, не желая видеть ничьих страданий. Как патологоанатом, он мог не сомневаться, что избежит этого. Ему не приходилось стучаться в чужие двери, чтобы рассказать находящемуся в ожидании родителю или влюбленному страшную новость. И все же Дэлглиш считал слух безосновательным: неспособность к наблюдению боли не могла не проявиться еще до поступления в медицинское учебное заведение. Возможно, на Кинестона повлияла своеобразная одержимость смертью. Ее причины, ее проявления, ее всеохватность и неизбежность, ее таинственность — вот его страсть. Будучи, насколько знал Дэлглиш, неверующим, Майлс обращался с каждым трупом так, словно мертвые нервы могли чувствовать, невидящие глаза — с надеждой ждать его заключения. Глядя на его короткие, толстые, скрытые перчатками пальцы, Дэлглиш иногда ловил себя на нелепой мысли, что Кинестон производил соборование, только на свой лад.

Майлс годами не менялся, однако со времени их последней встречи заметно постарел — будто перешел на уровень ниже. Он отяжелел, линия волос над высоким крапчатым лбом отступила назад. Но в глазах — та же живость, та же твердость в руках.

Было три минуты первого. Опущенные шторы отгораживали криминалистов и от времени, и от мрачного полусвета позднего утра. Комната убийств показалась Дэлглишу полной людей, хотя, помимо Кинестона, его самого и Кейт, там находилось лишь шесть человек. Два фотографа уже закончили работу и потихоньку начали собираться; осталась единственная высокая лампа, освещающая тело. Два специалиста по отпечаткам пальцев работали с чемоданом; Нобби Кларк с еще одним офицером уголовного розыска методично исследовали пол, хотя найти какие-либо улики надежды было мало. Поглощенные каждый своим занятием, они двигались спокойно и уверенно, в их тихих голосах не было нарочитой невнятности. Они словно принимали участие в некоем непонятном окружающим эзотерическом действе. По стенам молчаливыми свидетелями выстроились фотографии, заражая комнату былыми трагедиями и несчастьями: Рауз, с приглаженными волосами, с уверенной улыбкой совратителя; Уоллес, в высоком воротничке, за стеклами очков — спокойные глаза; Эдит Томпсон, в широкополой шляпе, смеющаяся, рядом с ней — молодой любовник, над ними — летнее небо.

Труп вынули из чемодана и положили на расстеленный полиэтилен. В безжалостном прямом свете исчезают последние следы принадлежности к миру людей: убитая выглядела искусственным манекеном, будто кукла, которую пора класть в коробку. Ярко-желтые волосы у корней оказались каштановыми. При жизни девушка наверняка была хорошенькой — эдакая живая привлекательность, свойственная женщине-котенку. В ее мертвом лице не было ни красоты, ни умиротворенности. Широко раскрытые бледно-голубые глаза навыкате. Казалось, кто-то так надавил на лоб, что они сейчас вывалятся на бледные щеки, словно стеклянные шарики. Полуоткрытый рот; красивые оскаленные зубы прикусили нижнюю губу. На верхней — высохшие сопли. С каждой стороны хрупкой шеи по кровоподтеку. Их оставили сильные руки — те, что вытряхнули из нее жизнь.

Дэлглиш молча стоял и наблюдал, как Кинестон ползает вокруг тела. Его бледные пальцы аккуратно поворачивали голову то в одну, то в другую сторону, чтобы получше рассмотреть кровоподтеки. Потом медэксперт из своего старого саквояжа, который всегда носил с собой, достал ректальный термометр. Через несколько минут предварительный осмотр был закончен, и Майлс встал на ноги.

— Причина смерти очевидна. Ее задушили. Убийца — правша, на нем были перчатки. Нет ни следов ногтей, ни царапин. Нет признаков того, что жертва пыталась ослабить хватку. Возможно, она очень быстро потеряла сознание. Главное усилие сделано правой рукой, спереди. Вы можете видеть след от большого пальца сразу под подбородком, в районе кадыка. На шее слева следы остальных пальцев. Они располагаются чуть ниже.