Нет, конечно, нет. Из Такари-кай. Мой оябун Саруко Такари-сан. Мы выполняем поручения для Аракато.
— Такари… Я слышал это имя. Зачем вам работать на Като-кай?
— Мы маленькая семья с небольшим влиянием. Каин щедро платит за услуги.
Я приблизился к пленнику, достал его смартфон из брюк. Поднял отрезанный палец и приложил к экрану, снимая блокировку. Включил камеру, сел в кресло.
— Рассказывай, — откинулся я в кресле. — Все по порядку. А я послушаю.
— Что тебя интересует? — поднял он глаза.
— Каин, — произнес я из темноты. — Только он.
И Эзуро рассказал. Все как на духу, ведь у него не было иного выбора.
Как у нас под боком целая семья продалась человеку в маске.
Он говорил про то, как они нарушали устав клана по его приказу. Про то, как убивали других якудза. Как отмывали деньги Кайне. И про то, что семья была замешана в нападении на Габутай.
После он в подробностях выложил о том, чем заправляет его семья, слабые стороны в обороне, как и где проводит время оябун. Количество бойцов, их адреса, имена любовниц, пристрастия, все… Он рассказал все, что мог.
— Я… больше ничего не знаю… — признался он.
Я кивнул и остановил запись. То, что произойдет дальше, не для камеры.
— Ты закончил?
— Да…– выдохнул он.
— А я нет.
Я поднялся и взял танто.
— За что…. — в истерике забился он. — Я все выдал!!!
— Все просто. Она была яркой, будто пылающая звезда. А ты посмел потушить это пламя. Посмел поссать в священный огонь. Никто не смеет плевать в душу психопату, дружок. Это очень тупой ход.
— Не делай этого, — тихо сказала Муза из темноты. — Не нарушай Правило.
— Он должен сдохнуть, — подбодрил Ичибан. — Иного пути нет.
(Послушай Музу, не делай глупостей. Сам же говоришь, что она всегда права).
Я приблизился к пленнику и поднес нож к мягкому животу, покрытому татуировками.
— Сейчас ты умрешь, Эзуро. А после умрет твоя семья. Я позабочусь, чтобы каждый из членов Такари-кай сдох, слышишь?
— Я из клана, они тебе этого не простят, — прошепелявил он, захлебываясь кровью.
— Из клана? Девчонка билась до самого конца, а ты сдался за полчаса. И ты смеешь называть себя якудза? Боишься харакири?
Я ввел нож в плоть, мягко и медленно. Потом принялся резать, как свинину, проводя линию вдоль живота.
Он заорал и задергался сильнее, причиняя себе ещё больше боли, ведь лезвие стало плясать у него внутри.
— Мой мастер говорил, что глубоко в желудке находится тандэн, — рассказывал я, занимаясь потрошением. — Резервуар энергии, содержание внутреннего духа. Но я знаю правду, которую никто тебе не расскажет. Я хотел лишить тебя глаз, в отместку за то, что ты сделал с ней, но слишком хотел кое-что показать. Мне нужно, чтобы ты это увидел.
И он смотрел. Широкими, от ужаса и невероятной боли, глазами. Как моя ладонь ныряет ему в брюхо, как ворочается в районе пупка, как тянется ниже…
Он не мог кричать, перехватило дыхание. Был способен только издавать тихий клекот и глядеть, не моргая, пока красные слезы бежали по лицу.
Я вытащил из брюшной полости часть кишечника и потянул на себя, поднимая повыше. Перехватил покрепче и просунул ему под нос, чтобы он насладился зрелищем в полной мере.
— Знаешь чем люди похожи на кишки? — спросил его я.
Конечно, он не ответил. Даже если он понимал, что я говорю, он был слишком потрясен, чтобы как-то отреагировать. Но я, все же, решил дать ответ на загадку.
— Снаружи они гладкие и красивые, как сосиски, а чуть надавишь…
Я сжал кулак, позволяя содержимому потечь по руке.
— Одно дерьмо.
* * *
Я провел в душевой час, не меньше. Исступленно тер себя мочалкой, пока кожа не начала гореть. Думал, до кости сотру. С тех пор как нас здесь содержали, остался шампунь и немного жидкого мыла, я использовал все до капли.
И все равно, казалось, что запах будет преследовать меня вечно.
Переоделся в чистое. В шкафчике была забытая форма — белая футболка и спортивные трико. Грязный костюм я зарыл вместе с Эзуро, на заднем дворе, под клумбой.
Я не хотел, чтобы кто-то увидел его тело, это было лишним и могло выдать мои наклонности. Такие события рождают косые взгляды и перешептывания за спиной. Лучше не провоцировать остальных.
Теперь Эзуро покоился в могиле, его кошмар закончился. Не думаю, что кто-то будет искать труп на территории секретного логова якудза. А даже если найдут, опознать его будет сложно.
— Ты понимаешь, что ты сделал?
Я обернулся на голос. Муза сидела на окровавленном стуле, задумчиво перебирая волосы.
— Ещё нет, — признался я.
— Ты убил невиновного. Он не был пустышкой, не пытался тебя убить и не являлся свидетелем. Даже когда ты зарезал Свина в квартире девчонки, это было оправдано, — он все равно умирал. Иногда это получается случайно, иногда на пике эмоций, все эти явления — сопутствующий ущерб в нашей работе. Но сейчас ты убил его потому что хотел. Это была взвешенная казнь. А причиной тому — чувства. Ты убил, потому что разозлился.
Я прикурил сигарету и откинул назад мокрые волосы. Тело отреагировало болью, начало спадать напряжение и меня ждал жесткий отходняк.
— Я понимаю, — сказал я. — Но я не мог иначе.
— Твои действия продиктованы эмоциями, и ты их не контролируешь. Ты больше не монстр, каким был раньше.
— И кто же я теперь? — вздохнул я.
— Ты нечто более ужасное. Природа лишает убийцу чувств, чтобы он был беспристрастен и мог выполнять долг, не опираясь на нормы морали или личные убеждения. Нести свой свет без оглядки на других. Ты был лишен чувств по причине, и всегда боялся переступить черту. Но теперь ты человек. С навыками, мыслями и желаниями кровавого психопата. Ты начал убивать, потому что так захотелось, а не оттого, что это правильно. Правило накажет нас.
— Пусть приходят, — заявил я зло и выдохнул дым. — Пусть Серые Дни наступают, я устал их бояться. Устал от запретов и ограничений. Я использую каждый Серый День на максимум.
— И тогда падешь от Жатвы.
Я оперся на стену и покачал головой.
— Не говори ерунды, мы бежали в новый мир.
