эрцканцлера Граувера, Эбнера Каланчу и Шварценберга. Бросив взгляд в сторону, он оторопел — прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, Вала буравил глазами Веззам. И выражение его лица не обещало ничего хорошего.
Король взмахнул рукой:
— Поднимись и подойди ко мне.
Вал подчинился. Он робко поднялся по ступеням и предстал перед грозными очами Волдхарда. Король, впрочем, не выглядел разгневанным, а его сестра и вовсе встретила Вала с благосклонной улыбкой.
— Значит, ты — тот человек, которому я обязан спасением города, — проговорил Волдхард, задумчиво крутя на пальце перстень с огромным сапфиром.
Вал низко поклонился.
— Ваше величество, я просто воспользовался случаем…
— Ты мог сбежать. И сбежал. Но отправился не по своим делам, а решил во что бы то ни стало сообщить моей сестре, в каком положении оказался её родной дом. Ты одновременно совершил преступление и благородный поступок, Валериано, — продолжил король. — И что же мне теперь с тобой делать?
Эбнер Каланча шагнул вперёд:
— Ваше величество, я хочу напомнить, что невиновность этого человека была доказана. Он непричастен к заговору Эккехардов.
— Но он сбежал.
Вал поднял глаза на короля:
— Я готов понести любое наказание. Трудно спорить с тем, что я дезертир.
— Верно, — кивнул Волдхард и поднялся с резного стула, что служил ему троном. — Но скверные поступки искупаются лишь благородными, и свой ты искупил сторицей.
Король подошёл ближе и заглянул в глаза Валу — наёмник увидел первые морщинки-лапки вокруг глаз Волдхарда. На бритом черепе короля пробивался ёжик седых волос — следствие трагедии, пережитой им несколько лет назад в Святилище Эллисдора, когда погибла его жена. Волдхард снял с пальца перстень с сапфиром и протянул Валу:
— Я дарую тебе помилование. А в благодарность за помощь в спасении города прошу тебя, Валериано из Гивоя, принять этот перстень. И готов выполнить одно твоё желание. Проси чего хочешь.
Вал опешил. Не сразу он догадался принять подарок, и королю пришлось какое-то время стоять с вытянутой рукой.
— Ну? — поторопил Волдхард? — Неужели ты отказываешься от моего дара?
— Конечно, нет! — спохватился наёмник и обеими руками, словно то были мощи самого Гилленая, взял перстень.
— Что я могу для тебя сделать? Обещание выполнить просьбу в силе, — напомнил король.
Вал на миг задумался, но тут же нашёлся с ответом.
— Я хочу жениться, вообще величество. Но невеста у меня бесприданница, да и работа у неё… В общем, церковь такое не приветствует. Благословите нас на брак?
Грегор удивлённо переглянулся с Граувером. Тот пожал плечами. Рейнхильда подмигнула Валу.
— Не такой просьбы я от тебя ожидал, признаю, — ответил король. — Обычно наёмники жаждут денег, титулов, хорошего оружия и лошадей. Ты меня удивил, Валериано. Но поскольку я и сам вскоре женюсь, то организую гулянием и вам. В один день. Венчать вас будут в Святилище Нижнего города, где поженимся мы с леди Истерд — твоя невеста такого не забудет. Все расходы на церемонию возьмёт корона. И, пожалуй, я подарю вам дом в Эллисдоре. Ты спас этот город, и тебе всегда будут здесь рады. — Волдхард улыбнулся внезапной открытой улыбкой. — Надеюсь, этого хватит для начала семейной жизни?
— К-конечно, ваше величество! — запинаясь, ответил Вал и снова поклонился. — Спасибо!
— Вот и славно. А теперь возвращайся в казарму. С тобой хочет поговорить твой командир.
* * *
Вал икнул и поставил пустой стакан на заляпанный стол. Пьянка по случаю его возвращения грозила продлиться всю ночь. Казарма «Сотни» гудела, бойцы пели песни и задумчиво курили под игру Белингтора — тот с наслаждением перебирал струны своей многострадальной цистры, то и дело прикладываясь к браге.
— Значит, не зря я тебя вытащил из Гивоя, — Пираф хлопнул Вала по плечу и поднял стакан. — Тогда, выходит, и я приложил руку к спасению Эллисдора, хе-хе. Выпьем же за героя!
— За Вала! — прогремели бойцы. — За героя!
Вал смутился. Всеобщее внимание было ему в новинку и казалось каким-то фальшивым. Он ведь сделал это не ради славы, а чтобы помочь людям — в том числе и тем, кто сейчас возносил ему хвалу. Порой он задавался вопросом, а тот же Веззам, оказавшись на его месте, поступил так же? Что бы предпринял Черсо или его новый загадочный друг Ралл Тень?
Веззам молча поднял кружку, не сводя глаз с Вала. Радости в его глазах не было. Её вообще не бывало с тех пор, как пропала Артанна.
Кати выпустила тонкую струйку дыма и передала Белингтору.
— Ты устал, пойдём домой, — сказала она Валу. — Уже даже сидеть прямо не можешь. Заночуем у мадам.
— Э, нет, лапушка, — ответил ей Черсо. — Сегодня он весь наш. Ты ещё успеешь от него устать. Но сегодня — мы его чествуем.
Кати картинно возвела глаза к потолку и встала со скамьи.
— Ладно, пусть у вас остаётся. А мне работать завтра, так что я пойду.
— Давай провожу, — предложил Вал.
— Брось. Сама доберусь. Тут только с моста спуститься и пройти пару улиц.
— Точно?
— Да. Расслабься уже, — убеждала девушка. — Черсо прав — ты заслужил праздник. Вот и празднуй, а я хоть высплюсь.
— Эх, Вал, повезло тебе с бабой, вот что я скажу, — проговорил Пираф, когда Кати вышла, и налил себе ещё браги. — Золотая она у тебя и понимающая. Хотя палец в рот не клади. Впрочем, всем шлюхам…
— Скоро она перестанет ею быть, — мрачно отрезал Вал.
— Ты что, обиделся? Так это ж правда…
— Не обиделся. Просто не нравится мне её занятие. Но пока я не могу позволить себе её содержать так, как она этого заслуживает. Видимо, придётся брать дополнительные наряды.
— Ты же умеешь читать-писать, — напомнил Черсо, не отрывая рук от струн. — Это здесь ценится. И рисков меньше. Но, правда, скучно.
— Тебе всё скучно, если там нет девок и вина, — проворчал ему в ответ Пираф.
Белингтор усмехнулся и вдохнул ароматный дым из трубки, что забыла потушить Кати.
Вал попробовал встать со скамьи, но тут же опустился обратно: брага оказалась коварнее, чем он предполагал. Да и не пил давно, отвык. Последние месяцы даже еда перепадала не каждый день, не то что выпивка.
— Ты как, братишка? — Белингтор обеспокоенно взглянул на друга. — Ходить-то можешь?
— Не уверен…
— Тогда сиди. Я схожу за водой.
Черсо отложил цистру, затушил трубку и выбил пепел на пол. На пути к выходу он остановился — со стороны улицы доносились хохот и крики. И женский визг.
— Так… — Черсо едва заметным движением достал небольшое лезвие, каким пользовались цирюльники для бритья, и вложил его между пальцами правой руки — так,
