побочных эффектов. Понимаете, Саша?
— Фонд Юнга? — сказал Страхов.
— Тоже самоорганизующаяся система… только «Само…» с большой буквы, — многозначительно отметил Алипкович.
Оказалась, самая великая тайна мира могла быть постигнута только устно, вот что удивительно!
— Да, трудно сдержать «естественный вопрос»… — деликатно проговорил Страхов.
— Это нормально, вы же — герой, и это — естественный вопрос героя, — тривиально прокомментировал Алипкович.
Потом он немного помолчал ради важной и необходимой паузы, поставил опустевшую медную кружку на стол, шаркнул одной ладонью по другой, как бы смахивая крошки и сказал:
— Вот, Саша. Каждый большой творец-изобретатель с этим сталкивается. Нобель. Кюри. Тесла. Оппенгеймер… Сахаров, наконец…
Страхов невольно воспользовался новой паузой:
— Самое интересное теперь, с чего все начинается, а не чем кончается.
— В точку! — Алипкович восхищенно поднял указательный палец. — Именно так. Потому что все всегда начинается с благих намерений. Это непреодолимо, как закон тяготения. Мы… нас много было, когда мы создали Фонд Юнга. Вы сами прекрасно знаете, что это был самый влиятельный гуманитарный фонд до Равновесия. Билл ведь тоже тогда вложился серьезно. Мы вкладывались в образование, в развитие идей Равновесия, их изучение. Мы хотели всех сделать героями, которые преодолевают мир потребления и строят новую реальность. Какую, спросите?.. Мы — нормальные люди, мы сами не знали какую в точности, но чувствовали, что она будет лучше и она нужна. Можете считать нас новыми коммунистами… Мы зато не марксисты, и отлично знаем, в чем мы немощны… Юнг со своей аналитической психологией и Кемпбелл со своим динамичным анализом мифов дали основы оптимальной деятельности. Согласитесь, вполне достоверные… Ведь вы сами на этой базе работали.
— Ну, если оставить за скобками Евангелие, — заметил Страхов. — Тору тоже… И, как я понимаю, Коран, хотя в исламе плохо разбираюсь.
— Во-первых, не забывайте, что здесь это легко поправимо, достаточно небольшой настройки, а в-вторых, — Алипкович менторски поднял указательный палец, — вы всегда на правильном пути, Александр, но чуть-чуть торопитесь. Вы же хотите узнать конкретные истины, и ваше желание — закон, потому что, не удовлетворив его, ни вы, ни мы уже не продвинемся дальше…
Итак, Фонд Юнга. Оказалось, что мы скинулись миром, не подумав, что окажется слишком много. Слишком большой первичный капитал. Слишком большая гравитационная сила. Капитал, он обладает силой гравитации. Как любое небесное тело… В день Равновесия он просто взял и оторвался от нас. Дальше легко додумать.
Страхов додумал, и его бросило в жар.
— Значит… — Он пытался в это не поверить, но уже понял, что придется поверить. — Никому не подконтрольный капитал, который инвестируется сам, куда хочет. Самоинвестируемый капитал…
— Точнее не скажешь, — с одобрительной улыбкой кивнул Алипкович.
Он окинул взглядом стол, взял пальцами золотистый листок сыра и откусил его уголок.
— Это и есть «черная дыра»? «Глаз бури»? — заполнял Страхов последние лакуны незнания.
— Еще одно точное попадание, — подтвердил Алипкович и откусил второй уголок. — Он продолжает подсасывать энергию, то есть наши деньги, и это неизбежное зло. Наши неизбежные жертвы, скажем так, золотому тельцу. В центре каждой галактики есть «черная дыра», засасывающая материю и свет на веки вечные. Так устроено с начала сотворения Вселенной. Видимо, необходимый противовес. Но не забывайте о законе сохранения… Все поглощенное должно где-то появиться, пусть и в переработанном… я бы сказал, обновленном состоянии.
— Значит, проект «Царство Небесное»… — Страхов нарочно запнулся, памятуя совет не торопиться вперед.
Алипкович маленькими отрывочками доедал сыр и смотрел на Страхова изучающе. Он тоже умышленно не торопился.
— Только одно важное замечание, — сказал Алипкович, доев и начав потирать друг о друга слегка замасленные пальцы. — Проект «Царство небесное» запустили мы, — признался он, глядя себе на пальцы. — Мы сами… Тогда во всем мире произошел внезапный кризис веры. Почти апокалипсис… Вы сами это помните. И мы тогда решили создать некое материальное воплощение древней мечты. Путеводную звезду. На всякий случай. На будущее. Не только для потомков… Может, и для себя. Будущее всегда чревато сюрпризами. Вот сюрприз и случился, когда проект также оторвался от нас… Вместе с другими гуманитарными проектами, которые финансировались Фондом…
— Всем показывали по телевизору собор Святого Петра, храм Христа Спасителя в Океане Бурь. Эти лунные базы-монастыри в кратерах…
— Копии, — уточнил Алипкович.
— Ну да, копии… — согласился Страхов.
— А что вас так беспокоит, не пойму? — первый раз непонимающе посмотрел Алипкович на Страхова.
— Футбол… — коротко произнес Страхов.
— А-а… — с облегчением вздохнул Алипкович. — Ну, не путайте Божий дар с яичницей. На Луне все настоящее… Все, что показывали тогда, действительно строилось. Большие, очень большие средства. Только мы не знаем, какой размах это приобрело теперь. И приобрело ли… Я могу быть уверен только в одном. Что синагог на Луне точно нет. Зачем они на Луне? Строит ли Фонд копии мечетей?.. Купол Скалы, например. Или Аль-Аксу. Красивое название, очень подходит для Луны — Мечеть Отдаленнейшая… Честно, скажу, не знаем. При всех наших возможностях мы теперь не представляем себе, что происходит на исламских территориях после энигмы… Они все там были так привязаны к земле. Вот что можно вполне допустить — то, что там появился второй Тибет… Где-нибудь …
— А заселение монахами… Духовенство, епископы… или ламы — они ведь все должны были улетать отсюда, с Земли.
— Пусков в свое время было немало, — сказал, снова кивнув, Алипкович. — Наверно, кто хотел, улетел… А что, у вас созрело решение?
Решение!
Страхов ясно видел, что все решено за него, а его уже просто-напросто затягивает в «черную дыру».
Он коротко, судорожно огляделся и увидел всех как бы за незримой, но непреодолимой стеной.
Все уже произошло. Между тем… За этим легким завтраком.
Он уже проскочил сквозь горизонт событий, не успев осознать это…
Точка невозврата сверкнула позади и уже погасла… А он даже не заметил вспышки.
— Саша, вы очень многое можете сделать здесь, и вы это сами уже знаете, — с легким и объяснимым оттенком сожаления, но одновременно и с необъяснимым оттенком воодушевления сказал Алипкович, помолчав перед этим ровно столько, сколько было необходимо. — Вы вернули себе отнятое у вас, а остальным открыли новый мир… А пройти сквозь горизонт «черной дыры» — куда более серьезный шаг. Возможно, благодаря вам мы узнаем что-то очень
