— Это был твой ребенок! — крикнула ему в лицо бывшая жена. — Твой! И ты сам во всем виноват!
Виктор болезненно поморщился, будто у него заныл больной зуб. Слова бывшей жены разбередили старую рану. Ведь уверен был, что все давным-давно отболело и забылось. А тут… лишь одна фраза — и опять вернулось это чувство собственной беспомощности, как будто все случилось только вчера. И снова разговоры, бесполезные выяснения отношений, обвинения Марины, словно от этого кому-то станет легче. Виктор знал заранее все, что она сейчас скажет. И если несколько лет назад он бы выслушал все, что Марина захочет ему сказать, промолчал, а после, наедине, долго вертел в голове ее слова, решая — а так ли она неправа, то сейчас все изменилось.
— Довольно, — оборвал он бывшую жену. — Ты сказала, я услышал. А теперь тебе пора.
От его холодного тона Марина осеклась и замолчала. Пожевала губами, будто готовясь к следующему раунду, но решила не нагнетать.
— Плетнев, — вздохнула она, — я пришла не за тем, чтобы с тобой ссориться.
— Ты пришла, чтобы рассказать мне правду о Ядвиге, — сказал Виктор. — Я понял.
— Только не говори, что ты готов ее простить!
— Ну, тебя же я простил, — спокойно возразил он.
— Она нарочно познакомилась с нами, — торопливо начала Марина, — втерлась в доверие, увлекла тебя, закрутила с тобой роман! Я не знаю, что она вытворила в Аргентине, но она специально прикинулась мертвой, чтобы сделать тебе больно, отомстить за свою семью!
— Ты повторяешься.
— Скажи, она инсценировала аварию? Разбилась на машине? — продолжала допытываться бывшая жена.
— Марина, тебе пора. Ты явно засиделась.
— Да что же ты за человек такой? — по-бабьи всплеснула руками Марина. — Когда же до тебя дойдет, наконец?! Она жива!!!
Плетнев перевел взгляд от собственных ладоней на Марину.
— Да-да! — она яростно закивала головой. — Жива!
— Этого не может быть.
— Она жива! Я видела ее три дня назад. Здесь, в Москве!
— Что? — не поверил Виктор.
— Плетнев, я тебе говорю — твоя Ядвига жива.
— Допустим, — проглотив комок в горле, согласился Плетнев. — Допустим, она жива.
— Да какое допустим!.. — Запальчиво перебила его Марина.
— Хорошо. Но я не буду обсуждать это с тобой. Ты открыла мне глаза, спасибо тебе большое. А сейчас — уходи.
Марина нервным движением поправила волосы, облизала сухие, узкие губы и неуверенно сказала:
— Виктор, я пришла не для того, чтобы сделать тебе больно. Я не она. У нас все как-то разладилось. Но ведь мы может это исправить.
Перемена темы была настолько неожиданной, что Плетнев удивленно посмотрел на бывшую жену.
— Мы не чужие друг другу, — воодушевленно продолжила говорить Марина. — Можем попробовать все вернуть. Возвращайся домой, Виктор. Давай начнем все заново. Все будет так, как ты захочешь. Я пойду работать. Ты же можешь взять меня пресс-секретарем. Мы можем родить ребенка!
При упоминании о ребенке, Плетнев дернулся. Тут же перед глазами возникла картинка — он сам, Виктор Плетнев, с радостно улыбающимся малышом на руках. Во рту противно загорчило.
Уже не слушая ее лепета о суррогатной матери, решительно оборвал Марину:
— Уходи.
Марина запнулась.
— Уходи, — с нажимом повторил Плетнев и, видя, что бывшая жена не торопится его покидать, повысил голос и произнес по слогам: — УБИРАЙСЯ!
— Но, Виктор…
Он резко встал из-за стола.
— Я приду через пять минут, чтобы духа твоего здесь не было. Еще раз вздумаешь прийти — пожалеешь.
Его хватило на то, чтобы аккуратно закрыть за собой дверь кабинета. Славик, заметив начальника, спрятался за монитором и застучал клавиатурой, будто хотел пробить в ней дырку.
Плетнев, печатая шаг, вышел в коридор, спустился на лифте и вышел из здания. Холодный, пронизывающий ветер ударил ему в лицо. Виктор похлопал себя по карманам в поисках сигарет, не нашел и тихо матерясь, вернулся в здание.
— Курить есть? — хмуро спросил у охранника.
— Только такие, — немного стесняясь, мужчина в костюме протянул ему пачку солдатского «Кэмэла» без фильтра.
— Подойдет, — Плетнев достал сигарету и прикурил ее прямо у поста охраны.
Крепкий дым оцарапал горло, Виктор закашлялся и вернулся на крыльцо. В несколько затяжек докурил сигарету, но продолжал стоять на ветру. Мысли в голове скакали, как стадо антилоп в саванне. Чтобы хоть как-то успокоиться, Плетнев махнул рукой охраннику, топчущемуся неподалеку и, когда тот подошел, попросил еще сигарету.
От крепкого табака тут же начало мутить, но он зачем-то докурил, мужественно борясь с тошнотой. Кивком головы поблагодарил охранника и поднялся на свой этаж.
— Принеси мне молока, — распорядился, проходя мимо Славика.
Он не сомневался, что молоко для него найдется, как не сомневался и в том, что Марина покинула его офис. Все-таки десять лет брака научили ее неплохо разбираться во всех оттенках его настроения.
В кабинете никого не было, только сладкий запах дорогих духов напоминал о приходе бывшей жены. Виктор тяжело опустился в кресло, обхватил голову руками. Слабость накатывала волнами, и ему нестерпимо хотелось поддаться этой слабости. Закричать, затопать ногами, упасть на пол и, катаясь по полу, завыть от отчаяния. Может, если он так сделает, станет хоть немного легче?
Славик почти бесшумно возник на пороге кабинета, на мысочках приблизился и поставил перед ним высокий стакан молока.
— Как вы просили, Виктор Алексеевич.
Плетнев залпом выпил молоко, надеясь, что тошнота отступит.
— Ваша …. Жена… в смысле, бывшая…, Мири… Марина… — совсем запутался бедный Славик.
— Что?
Славик выдохнул, собрался с духом и произнес:
— Просила вам передать.
Славик протянул ему сложенную вчетверо бумажку.
— Что это?
— Она сказала, это адрес. Что вы знаете, чей.
Виктору нестерпимо хотелось взять эту бумажку. Узнать, где сейчас Ядвига. Рвануть к ней. Убедиться, что жива и здорова. Но ему удалось взять эмоции под контроль.
— Выброси. И можешь быть свободен.
Славик убрал листок, сосредоточенно кивнул и стал отступать к дверям.
— Завтра у тебя выходной, — сказал ему Плетнев.
Если помощник и удивился, что вида не подал, лишь покивал, как китайский болванчик.
— Дай мне этот адрес, — распорядился Виктор. — И спасибо тебе, Вячеслав.
Когда за обалдевшим Славиком закрылась дверь, Плетнев осторожно, будто он был заразным, взял листок с адресом Ядвиги. Покрутил его в руках, не торопясь разворачивать. А потом достал зажигалку, поджег бумагу и, глядя, как огонь ее уничтожает, тихо сказал:
