очнулся он. – Срочно собирайтесь. Срочно! Едем на вокзал.
Так бывает в оперативной работе, когда внятных данных ещё нет, но шевелиться нужно уже сейчас. Тогда в дело идёт то, что отличает хорошего опера от опера-так-себе – чуйка. Вот и Андрей просто доверился чутью, которое говорило, что, несмотря на то что на поезд на Краснодар можно подсесть и на местной станции, но удобнее всё-таки с центрального вокзала. Да и характер фоновых звуков говорил скорее о крупном транспортном узле, хотя… Всё было очень условно и могло совершенно ничего не значить. Но это было хоть что-то.
До центрального вокзала добирались дольше часа, и чем больше проходило времени, тем отчётливее Андрей понимал – безнадёжно. А уж нырнув в суетливое людское море и вовсе лишь развёл руками. Здесь даже если специально договориться о встрече, и то надо сильно постараться, чтобы не разминуться.
А ещё, оказалось, что поезд на Краснодар ушёл ровно пятьдесят три минуты назад. Всё.
Опустился на скамью, задумался. Ну… отчаиваться однозначно не стоит, просто придётся вернуться к продуманным минувшей бессонной ночью схемам. Но всё же чертовски жаль, что такая удача сорвалась из рук! Зато теперь он предположительно знает, каким поездом Оксана уехала, и мог бы запросить списки пассажиров. И если её присутствие в поезде подтвердится – выяснить на какой станции она сойдёт! А ещё лучше – немедля рвануть на ту самую станцию на машине, и встретить Оксану с поезда лично! Идеально! Аж кровь ударила в голову. Оставалась только сущая безделица – во-первых, он не имел при себе сейчас ни формы, ни удостоверения для общения с вокзальным руководством, а значит, сначала предстояло вернуться домой. Во-вторых, нужно было срочно пристроить куда-то детей минимум на сутки. Ну и в-третьих, найти сумасшедшего, готового с бухты-барахты вот прямо сейчас рвануть в Краснодар. Глянул на часы, беззвучно выругался – и явку к Львовичу на ковёр тоже никто не отменял. Если только опять сослаться на личные обстоятельства.
Лавировали в людском потоке, пробираясь к выходу, когда Маринка повисла вдруг на руке.
– Идём! – не глядя, потянул её за собой Андрей. – Нет времени по сторонам глазеть!
Но она лишь замедлилась ещё сильнее. Взвизгнула:
– Оксана!
Мгновенье – и бесследно затерялась в толпе. Как иголка в стоге сена. Этого не хватало! Андрей подхватил Тёмку на руки, заметался… И тоже вдруг замер – возле выхода на путевые платформы действительно стояла Оксана. Вернее, кружилась, зажимая в объятиях Маринку.
Заторможенно опустил сына на пол. В душе разлилась вдруг такая шальная дурашливая лёгкость, как будто намахнул пару стопочек натощак. А вот ноги наоборот – словно налились свинцом.
Оксана наконец отпустила Маринку, что-то у неё спросила. Завертелись обе, всматриваясь в толпу… И Оксана поймала взгляд Андрея. И как-то сразу вся подобралась, опустила голову, подняла… Снова поймала взгляд Андрея, снова взволнованно потупилась. И так и стояла, теребя ремешок сумочки, пока он медленно, как водолаз-глубоководник в двадцатитрёхкилограммовых ботинках, тащился к ней.
– Пап, Оксана нашлась! – кинулась к нему навстречу Маринка.
– За Тёмкой посмотри, – вручил он ей руку брата.
– Ну па-а-п…
– Посмотри, сказал!
Остановился напротив Оксаны – руку протяни и коснёшься… Но он просто остановился. Как дурак. Взрослый мужик, а что сказать, что делать – не знает. Вернее, знает только то, что будь его воля, он бы её тут сейчас зажал. Но уместно ли?
– Я думал, ты уехала? – дурацкий вопрос, сам вырвался, при том, что в голове целый ураган других, совсем других мыслей! – Поезд же вроде уже…
– А, это прямой! – скованно улыбнулась Оксана. – Мне на него билета не досталось, поэтому я на транзитном. Через полчаса. Я… Я вот! – По-прежнему не поднимая глаз, полезла в сумочку, вынула какой-то конверт. – Это фотографии детей. Я их делала, да, но ни одна из них так и не ушла дальше меня. Вот, возьми… те. И я понимаю, что оправдываться глупо, но просто хотела сказать, что…
Андрей шагнул вперёд, обнял её лицо ладонями.
– Не уезжай, Оксан. Нам плохо без тебя… – Чёрт, не то! Как будто няньку просит не увольняться. – Вернее, мне плохо без тебя… – Ещё хуже! Ну как люди умудряются говорить правильные вещи в таких ситуациях?
Оксана положила свои ладони поверх его:
– Мне тоже без вас плохо. И без тебя. Очень.
– А Тёмка писить хочет! – раздалось вдруг совсем рядом.
Замерли в миллиметре от губ друг друга… и рассмеялись. Дети стояли вот, прямо под боком: Маринка скептически, даже слегка брезгливо кривилась, глядя на развесивших розовые нюни взрослых, а Тёмка действительно мялся, зажимая коленки.
– И я тоже, – добавила Маринка. – Но только чуть-чуть.
– Значит, так, – от греха подальше забрав у Оксаны чемодан, скомандовал Андрей, – девочки налево, мальчики направо! Встречаемся на улице возле фонтана. И дочь, присмотри там за Оксаной, ладно? – Подмигнул. – Что б больше не потерялась.
Потом, стоя у фонтана, бесконечные семь минут ждал пока вернутся его девочки. А увидев их, выходящих из центрального входа, понял, что не может контролировать улыбку, растягивающую рот до ушей. Хотелось скакать от счастья. Хотелось стиснуть Оксанку в объятиях и, отпустив контроль, нашептать ей каких-нибудь глупостей, чтобы вспыхнула от стеснения. Хотелось разговоров с нею по душам, чтобы точно знать, что она не в обиде, и чтобы быть уверенным, что и она знает – он тоже не в обиде.
И всё-таки он, пожалуй, правильные слова нашёл – им без неё плохо. Но не как без няньки, а именно без неё самой, ласковой, тёплой, единственной. И как только ему в голову могло тогда прийти, что он сможет и дальше, как раньше, – без неё? Не сможет. И от понимания этого было и непривычно волнительно, и хорошо. Как-то по-особенному спокойно и крепко.
– Пап, а поехали на карусели? – ещё издали закричала Маринка. – И в «Лакомку»! – Замельтешила, прыгая вокруг него мартышкой: – Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Андрей глянул на часы: если прямо сейчас не поторопиться – опоздает на ковёр к Львовичу. Какие уж тут карусели.
– Тебе пора на службу? – поймала его жест Оксана. – Езжай, мы сами…
– Нет, – притягивая всех их к себе, перебил Андрей. – У меня сегодня законный отгул. Специально для личных дел. Для вас.
Эпилог
– Ну и где? – в который раз глянув на часы, нахмурился Львович. – Я что ему тут, биндюжник с явкой по вызову? Сколько можно ждать?
Говорил сам с собой, ни к кому конкретно не обращался, но опера́ притихли. Ажиотаж предстоящего мероприятия стремился к нулю. Теперь
