фоток, где ты одна. Ты его, правда, поймала, хорошо, что малец умен и сумел придумать что-то.
— Я же удалила все свои фотки из его телефона!
— Да, но недавно удаленные файлы можно восстанавливать в течение какого-то времени, точно не помню. Мы с ним восстановили, короче. Но, говорю же, я тогда решил, что это все не сработало, зря ты мне про свои симптомы не сообщила, поэтому я и перешел к более агрессивной магии.
— Лучше бы ты более агрессивно девушек нравящихся завоевывал, чем с магией развлекался. Ты не думаешь, что тебе это все когда-нибудь аукнется? Ведь ты влияешь на жизни других людей, на их энергетику, на целостность их души, на их судьбы! Не боишься, что есть Высшие Силы, которые контролируют такие вещи и могут надавать по башке в какой-то момент, когда чаша твоих злодеяний переполнится? Уж сколько я ни слышала деревенских баек про ведьм, они всегда плохо кончали и умирали в муках!
Он долго молчал, обдумывая мои слова. Загрустил.
— Будем надеяться, что это просто байки…
— Ага, надейся. А почему ты в расследовании мне помогал? — Я все-таки не стала его душить голыми руками лишь по той простой причине, что он мне пару раз конкретно спас жизнь. И этот неожиданный альтруизм не давал мне покоя. — Чувствовал свою вину в глубине души, да? Голос совести?
— Не, — отмахнулся он от этакой глупости, — пришлось помогать с расследованием, потому что я думал, что по этой причине не ложится приворот: твой организм перегружен лишними вещами и переживаниями. Нужно было освободить тебя от этого бремени, то бишь быстрее найти разгадку гибели твоих подруг.
Ах вот оно что!
— Ну хорошо, тогда этот разговор считаю законченным. Вали из моего дома.
Он угрюмо поплелся в прихожую. За порогом обернулся.
— Можно я позвоню тебе через пару дней, когда ты дуться перестанешь?
Я молча захлопнула перед ним дверь. Затем полезла в душ и очень долго терла себя мочалкой.
* * *
Павел-Жан сдержал слово. Прошло несколько дней, и кошмары меня больше не мучили. В сновидениях я куда-то ехала, иногда на поезде, иногда на автобусе, а иногда даже скакала на лошади. Но каждый раз было ощущение, что я еду в хорошее, светлое место — в прекрасное будущее.
В полнолуние я замерла возле окна. Огромный желтый диск с загадочными темными вкраплениями манил меня всю жизнь, сколько я себя помню. В этот момент зазвонил телефон.
— Смотришь? — спросил Федор. Он знал мою страсть к полнолунию.
— Прямо в этот момент. Как ты узнал?
— Почувствовал. Я подал на развод, — без перехода сообщил он. Кто-нибудь вроде Жана шутливо бы добавил: «Поздравь меня!» Но Федор был не из таких. Как выяснилось, весельчаки слишком часто шутят чужими жизнями, а мне это было сейчас не близко. Федор молча ждал ответа, и я была рада, что он молчит.
— Это, наверно, хорошо, — осторожно сказала я. — Нельзя быть вместе, если нет любви.
— А ее давно нет. — Он взял паузу, собираясь с духом. — А у тебя ко мне? Что-нибудь осталось?
— Может быть, — лаконично ответила я. Прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить, где мое, а где наносное. Нужно дождаться, когда действие приворота, рассорок, отворота и прочей дряни, которую делал на меня Павел, полностью уйдет.
— Увидимся?
— Может быть, — повторила я и улыбнулась.
2022
